Ну, а то, что управляющий всеми этими
системами специалист-тактик, еще и немного кок, виновата наша
скученность. Все эти системы двойного назначения использовались во
время полёта редко. Даже в научных целях. А поскольку держать
отдельного человека для этих целей накладно, профессии пришлось
совмещать.
Получившийся в результате совмещения
должностей специалист быстро занял весомое положение в корабельной
иерархии. Во первых потому, что Посредник подобрала на эту
должность настоящего стратега, способного задумать и реализовать
сложнейшие многоходовые комбинации. Ну и во вторых — вас никогда не
оставляли на ужине без сладкого? Поверьте, это страшно!
Так что предложение Кока выстрелить
телеракетой, в общем-то, было в русле его должностных обязанностей.
Он и должен предлагать варианты с использованием вверенных ему
систем. А я, как капитан, должна обдумать предложение. И отказать,
если не увижу в этом целесообразности.
Что я и сделала, пояснив свою
позицию: «Вне зависимости от того, что мы увидим при пролете ракеты
с камерой, нам придется подлететь и изучить поврежденный Феникс. То
есть ракет у нас станет меньше на одну, причем без всякой пользы
для безопасности».
— Принято, — кивнул Кок.
— Что у нас с подлётом к Фениксу? —
спросила я, повернувшись к Инкатеру.
— Резерв топлива будет сокращен всего
на 16 процентов, — бодро отрапортовал он, — Феникс ну очень удачно
летит. Практически по нашему курсу.
— Вот! — сказала я веско подняв палец
вверх, — вот вторая хорошая новость. Кто тут уверял, что Хельга с
экипажем мертвы? Узрите разумный замысел и замолчите навеки.
— Вообще-то увиденное не противоречит
версии «хрустального гроба» — сказал Балбес, — то есть ситуации,
когда экипаж Феникса перед смертью направил корабль в сторону Земли
из сентиментальных побуждений.
— Во первых, Хельга и сентиментальные
побуждения — это разные, совершенно не пересекающиеся группы. Во
вторых, сколько их корабль будет до Земли добираться?
— Девять с половиной тысяч лет, —
сказал Инкатер.
— Это слишком много для
сентиментальных похорон. Реши они поступить так, они бы разогнались
побыстрее. Нет, нет и нет. Феникс — это посланием всем нам.
Ошиблась я совсем немного. Послание
было не нам. Послание было мне.
Когда, перед нами предстала слепо
таращащаяся слепыми бельмами иллюминаторов мертвая туша Феникса,
освещенная ярким светом причальных прожекторов, я без труда
прочитала послание, размашисто написанное чем-то черным прямо на
поверхности жилого отсека.