Перекресток миров. Первые шаги Синигами - страница 20

Шрифт
Интервал


Сложно объяснить ту тоску, что полыхала в моей душе, хотелось рвать и метать, но что я мог сделать?

Астрид замкнулась в себе, как, впрочем, и я. Я пытался ходить, но вот начинать разговаривать я не хотел. Да и что скрывать, жить не хотелось. Вот так, видя своих родителей каждый день, я и не задумывался над тем, кто они мне. Но сейчас, понимая, что их больше нет, я знал правду: я любил своих отца и маму. И не влияет на это то, что я помню свою прошлую жизнь.

Метель сегодня за окнами особо буйствовала, когда Брани ушел по делам в общинный дом, где он занимал важный пост советника по торговым делам. Он оставил Астрид за старшую, но девочке это было не интересно и не важно: она выгорала от тоски. Даже ее огненные волосы побледнели. Я пытался помочь сестренке, но и мои внутренние силы были на исходе. А на улице выла злобная метель, напоминая мне, что вот она, та пора, когда ледяные маги на самом пике своей силы и с ними связываться зимой — верная смерть.

— Черное! — взревела Астрид и понеслась к двери, тяжелый засов упал на пол с глухим стуком, и в открывшуюся дверь ворвалась метель, а девочка побежала на улицу, не подумав о теплой одежде.

Не подумал о ней и я. В своей домашней обувке из шкуры оленя я выскочил на улицу не помня себя. Слабенькие ножки сегодня подчинялись мне, и я, борясь с метелью, бежал вперед в том направлении, которое мне указывала моя душа. Метель сбивала меня с ног, но я вновь и вновь вставал, обжигая о снег свои руки, и бежал вперед. Но ноги все же подвели меня, и когда порыв ветра вновь сбил меня с ног, я кубарем начал скатываться с горки. И когда остановился, то понял, что уткнулся в черный сапог из вороненой стали. Я с надеждой задрал свою маленькую голову что было сил вверх.

Передо мной стоял он, окованный в черную вороненую сталь, который немедленно нагнулся и поднял меня со снега. Я видел его короткую, всю в инее бороду и его улыбку.

— Папа, — тихо я сказал свое первое в жизни слово.

— Ты слышала?! — рассмеялся Альрик, обращаясь к той, что укутывалась в меховую накидку, под защитой которой уже была Астрид, обнимая Миуюки за шею. — Первое его слово!

— Давай его скорее сюда, на улице холодно, — обеспокоенно проговорила мама, и папа меня передал маленькой японке, которая как будто не чувствовала нашего с сестренкой веса.