— Мама, — проговорил я, как только
оказался под накидкой, и, прижавшись к черной кожаной броне,
посмотрев на налившиеся цветом огненные волосы сестры, добавил: —
Огонек.
Веселый смех моей семьи заглушил вой
метели, смеялись все: и Миуюки, которая была бледнее обычного,
смеялся и Альрик, на броне которого было множество следов ударов.
Но ярче всех смеялась Астрид, чьи волосы с каждой секундой
становились все больше и больше похожи на яркие языки огня. Смеялся
и я, утопая в счастье от того, что все живы и мы вместе. В этот
день я и узнал от Астрид, что цвет нашей семьи в темных тонах.
Горы наливались зеленью, серые льды
уходили под жарким весенним солнцем к вершинам. А внизу под моим
взором на горных лугах паслись наши стада. Но мне надо было
смотреть только за самым странным стадом, в котором в окружении
местных овечек вышагивали две непохожие друг на друга кобылы со
своими жеребятами.
Шесть лет назад, когда мама с папой
вернулись из похода, о котором говорили еще не один год, к нам на
остров прибыл представитель Короля Генри Кровавого. Представитель
явился, чтобы Альрик и Миуюки приняли подданство и принесли присягу
королю. Дед Брани и остальной общинный совет с радостью встретили
представителя короля и дали ему в морду вместо приветствия. А
потом, поговорив и выпив, еще раз дали в морду, и я верю, если это
был бы король и он получил бы свое. Ни маме, ни папе даже не надо
было участвовать в этих переговорах: каждый в совете понимал, что
таких воинов, как Альрик и Миуюки, попытаются завербовать в армию.
А приняв присягу, они будут обязаны ходить в походы, и тогда ни о
какой мирной жизни не могло быть и речи. С мамой было все проще —
она лекарь, а их можно призвать только в случае полномасштабной
войны. А папа резко и внезапно стал кузнецом, и на них тоже
распространялись эти правила, и уже не влияло то, какие уровни у
них и насколько они нужны дружине. Так Крутой Рог и ответил королю:
да, у нас есть воины, и когда наступит война, они будут готовы
сражаться за страну, которая их приютила, конечно, если король
озаботится вооружением этих воинов.
— Гра-а! — вновь раздался со стороны
селенья боевой крик десятка тренирующихся воинов.
— Надоели, — со вздохом произнес я и
улегся на зеленую молодую траву, мне вот скоро семь лет, и меня не
собираются учить воинскому мастерству. — А дед Брани в моем
возрасте шел уже в свой первый боевой поход.