Так вот, я мыл руки над умывальником – бетонным водосточным желобом, куда лилась вода из крана, когда услышал шум за спиной. Дед упал на дальняке и не мог подняться, ворочался в нечистотах. Мужики начали его ругать и плеваться.
– Поднимите его! – рявкнул я на них. – Отведите в палату!
– Да он весь в говне, и в каше! – хохотнул находчивый паренёк и окатил деда ведром воды.
В палате на шконке дед мокрый дрожал от холода. Он прижал пальцы к гортани в нервной трясучке и стал что-то хрипеть.
– Тихо! – подошел я поближе и склонился над ним. – Что, дед? Что?..
– Рас-стре-ли-вал!.. Рас-стре-ли-вал!.. Мне приказывали, я и расстреливал! – просипел он.
Много большевиков карателей: НКВД-шников, ЧК-истов, ОГПУ-шников, СМЕРШ-евцев кончали жизнь в застенках. Но единицы дожили до российской демократии двухтысячных.
СЕКРЕТНО
НАЧ. УПРАВЛЕНИЯ________________________________
НАЧ. ОИТК/УИТК/___________________________УНКВД
По вопросу о допустимости снятия золотых зубных протезов с умерших заключенных разъясняем:
1. Золотые зубные протезы с умерших заключенных подлежат снятию.
2. Снятие золотых зубных протезов производится в присутствии комиссии в составе представителей: санитарной службы, лагерной администрации и финотдела.
3. По снятии золотого зубного протеза комиссия составляет акт в 2-х экземплярах, в котором точно указывается число снятых единиц /коронки, зубы, крючки, кламера и т.п./ и их вес.
4. Акт подписывается всеми вышеперечисленными представителями. Принятое золото сдается в соответствующее ближайшее отделение госбанка.
ЗАМ. НАЧ. ГУЛАГа НКВД СССР ЗАМ. НАЧ. ПФПО НКВД СССР
«17» Ноября 1941 г.
В камеру привели мужичка. Показали на «пальму» – шконку на втором ярусе, и небрежно бросили: «Располагайся». Мужичок побросал пакеты с вещами под шконку и ловко вскарабкался наверх. Оттуда он стал весело переговариваться с оказавшимся здесь своим знакомым. Мужичок этот представился Николаем Григорьевичем и походил на малоросского бесшабашного проходимца. Кроме богатых усов и совсем не тюремного чуба, в нем было что-то бравое, казацкое. Он уже сидел несколько месяцев, нисколько не конфузился новой обстановки и держался нарочито приветливо и уверенно.
Пришел вечер. Дверь, скрипнув, открылась. Сапоги контролёра громыхнули о деревянный пол камеры. Контролёр обвел всех лениво-сосредоточенным взглядом, открыл планшетку. Началась проверка…