– Это и есть твой лесник?
Аркашка раскрыл широко глаза и, растерянно заикаясь, произнёс:
– Ну… да, вроде он.
Старик доброжелательно улыбнулся и, пытаясь внести ясность, принялся объяснять:
– Вы меня неправильно поняли: я не лесник, я местный житель, рассказываю людям, по каким тропам нужно ходить, чтобы с медведем или лосём не встретиться. Здесь у нас места глухие, затеряться – раз плюнуть. Вот, помню, три года назад группа туристов заблудилась…
Альберт перебил его:
– И что… много народа здесь бродит?
Тот, ничуть не смутившись, продолжил:
– А как же! От грибников по осени отбоя нет. Лес у нас – полная чаша: грибы, ягоды, кедровые шишки, орешник. Рыбаков тоже хватает, таймень их притягивает почище магнита.
Альберт прищурился и с усмешкой спросил:
– Лет-то сколько тебе, гид лесной?
Старик почесал седину на виске, приподнял подбородок и промолвил:
– Хвала небесам, девяносто стукнуло в этом году.
Аркашка вытаращил глаза. Его спутник откровенно засмеялся:
– Не гони волну, дед! Столько не живут…
Тот с обидой посмотрел на Альберта, поморщился и возразил:
– Я всегда говорю правду…
И после недолгой паузы продолжил:
– Странные вы, ребята: по виду вроде молодые, а ведёте себя так, будто миром овладели. Только много видел я на своём веку таких, как вы: ни один из них добром не кончил. Помню, сразу после войны мужичок наш один, сапёр бывший, в золотари подался. Породу взрывами, как орехи, щёлкал. За сезон четыре пуда добыл. Да только не впрок это золото пошло. Всех перехитрить пытался, сдал положенные килограммы в артель, а остальное припрятал. А после закрытия сезона мешок на спину и побрёл по тайге. Но не прошёл и двадцати километров – ноша тяжёлой оказалась. Помер он не то от радости, не то от переутомления: шутка ли, больше пятидесяти килограммов на горбу тащить.
Альберт снова широко улыбнулся:
– Миром мы пока не овладели, а вот карьер этот и все прилегающие земли выкупили. В общей сложности двести сорок гектаров. Так что теперь этот лес принадлежит нам!
Старик хитро посмотрел на собеседника и усмехнулся:
– Смотри, не надорвись, как тот старатель! Больно тяжёлую ношу на горб свой хилый примеряешь. Человек приходит и уходит, а лес – он вечно будет стоять на своём месте. Мать-Земля не может принадлежать человеку, это человек принадлежит ей целиком и полностью.