Крышки вагонов отворились, и нас
под глумливое хихиканье собравшихся охранников вытащили
на перрон. Мигом позже емкости одна за другой
опрокинулись и с диким, пронзающим насквозь грохотом
опорожнили содержимое в канаву. После подвесные краны вернули
их в пригодное для транспортировки положение,
но меня уже отвлекли более интересные вещи. Широкая каменная
платформа заканчивалась металлической аркой-помостом, переброшенной
через пути. Караван не разворачивался, а проходил через
Крепость насквозь и шел дальше по кругу. Нас же
перевели на небольшой уступ над ресурсной ямой, где ржавела
двустворчатая дверь, а перед ней откровенно скучали двое
дозорных из числа игроков.
При приближении отряда часовые
вскинули кулаки и взялись за вмурованные в блоки
адского базальта поворотные колеса. Крутая лестница вывела
в просторное помещение, похожее на концертный зал для
говнарей и обрыганов, где никто не убирался
с момента открытия. Перед высокой сценой, сложенной
из тех же блоков, вразнобой стояли круглые железные
столики — заблеванные, залитые помоями и промятые
от бесконечных ударов кулаками. Из возвышения торчали
пять стальных шестов — судя по толщине и скобам
кандалов, определенно не для стриптиза, хотя танцевать было
кому.
Пол неровным слоем покрывал ковер
из объедков и битой посуды, по которому шастали
суккубы в истинных обликах. Обнаженные краснокожие бестии
разносили напитки и закуски, извивались на столах перед
гогочущими приспешниками или прыгали у них на коленях.
Демониц, ничуть не стесняясь, приходовали у всех
на виду во всех возможных позах, и шум стоял такой,
словно включил десяток порнороликов разом.
Люди обжирались, напивались
и трахались, исполняя заветные мечты, в реальности
подавленные законами, моралью или низким социальным статусом.
Я в полной мере осознал масштаб беды лишь после того, как
вспомнил, кто и зачем попадал в Иринор. Да, встречались
и халявщики, и мошенники, но большинство —
с виду приличные и начитанные граждане, любящие
литературу и неплохо знающие русский язык. Кто, блин, еще
возьмется за корректуру книги?
Вон тот бородатый урод, схвативший
пыхтящую под столом суккубу за рога, как за штурвал.
Парочка рядом, пользующая бота в два смычка. Заблевавший
раздувшееся пузо толстяк с гниющими струпьями на роже.
Тощий черт, хлещущий суккубу кнутом с таким остервенением, что
на губах выступила пена. Все они в недавнем
прошлом — тихие серые мыши, боящиеся слово сказать поперек или
выйти на улицу поздним вечером. Они всегда уступают место
в очереди. Не спорят с продавцами, когда
те обвешивают. Не возвращают бракованные вещи.
До последнего тянут, чтобы назвать свою остановку. Дают мелочь
и сигарету всем, кто попросят. Терпят шумящих соседей.
Трясутся перед любым спором, как перед пожаром. Каждый
из них — прилежный работник и законопослушный
гражданин, неприметный середнячок, спокойный и неконфликтный.
С ипотекой за однушку на двадцать пять лет, любящей
женой и озорными детишками.