Да, и раньше знал, что Хире
приходилось убивать по чужой воле. Но тогда это
воспринималось попытками запугать, намеренно настроить против себя,
но теперь все слухи подтвердились. Изменили ли
открывшиеся факты отношение к суккубе? В общем
и целом — нет, но душу все равно тяготила тревога
с легкой примесью страха и отторжения. Не спорю,
демоница столь же далека от идеала, как я —
от ваших предпочтений. Но одно дело прослыть наглой,
дерзкой и взбалмошной стервой, и совсем другое —
замарать руки по локти (если не по плечи)
в человеческой крови. При том прекрасно осознавая, что
убиваешь хороших игроков, а не ублюдков вроде Легата.
Не обличай нож, обличай хозяина.
И все равно не по себе... Такие темы лучше
не держать в уме, не накручиваться, а сразу
обсудить и расставить точки в нужных местах.
Я не мог вызвать Хиру, но ничто не мешало
встретиться с прислужницей во сне. На севере темнеет
рано, прохлада вынуждала забраться под одеяло, а алкоголь
облегчал чересчур грузные мысли. Не скажу, что заснул как
только коснулся подушки, но сон пришел куда быстрее, чем
ожидалось.
Океан лавы в кои-то веки исчез,
ему на смену пришло небольшое помещение, вырубленное
в базальтовой скале. Трапециевидное в сечении, озаренное
мерцающими янтарными прожилками на стенах, сплошь заваленное
пуфиками и подушками с бархатной обтяжкой. На самой
высокой горке лежала суккуба — по привычке голая, широко
раскинув ноги и крылья, и потягивала фиолетовый дым
из кальяна, похожего на массивную бронзовую реторту.
— Ой, — подруга сделала
вид, что смущена, но даже не попыталась свести колени.
— Гости пришли, а я не прибралась.
— И не оделась, —
проворчал, разглядывая мерцающие вкрапления в иссиня-черном
камне.
— Ну, так налетай, —
прислужница игриво пошевелила бровями. — Чего ждешь?
— Ответов, —
со вздохом привалился к стене и скрестил руки.
— То, что о тебе говорят... Мясорубка, Рогатая сука,
Тварь...
— И Потрошительница, —
девушка подняла когтистый палец. — Эта регалия слишком длинная
и сложная для произношения, поэтому ее постоянно
опускают. Но мне она нравится куда больше дюжины других.
— Скажи, это у страха глаза
велики, или...
— Или я — взаправду
кровожадная убийца, садистка и маньячка?
— На тебе был ошейник.
— Ага, — из темных губ
выпорхнуло дымное сердечко. — Но тебе все равно противно?
Поэтому хочешь отыскать побольше оправданий, чтобы вернуть былую
симпатию. Так вот — не ищи, не найдешь.
Я убивала людей так, как приказывал Легат. А фантазия
у него — мое почтение. Ну что, завяли помидорки? Или
только начали?