В отличие от девяти кругов
Данте, Легат назвал свои Наслаждением, Болью и Страхом. Когда
мы вошли на первый, призрачное сияние жилы сменилось
мягким белым светом, холодные плиты пола застилали пышные ковры,
а окна обрамляли атласные занавески. Снаружи царил холод,
а внутри стояла тропическая жара. Посреди просторного
помещения бурлил бассейн, рядом на полукруглом каменном
столике выстроились вазы и подносы с вкуснейшими фруктами
и яствами, а бутылки с хмельными напитками
разнообразием форм и расцветок могли поспорить
с алхимической лабораторией. Для игроков, привыкших
к простецкой пище из пайков, один лишь вид и запах
могли стать непреодолимым испытанием. Особенно для тех, кто все еще
не понимал, где оказался и для чего сражается.
По углам стояли кровати
с шелковыми балдахинами, на тончайших простынях нежились
обнаженные суккубы на любой вкус: в адском
и человеческом обликах, стройные и крепкие, молоденькие
и зрелые. Оставшись без внимания господина, прелестницы
развлекались друг с дружкой, и бурление воды едва
заглушало доносящиеся со всех сторон вскрики
и постанывания. Несмотря на кажущуюся беззащитность,
в случае нужды они превращались в неистовых бестий,
способных порвать врага голыми руками, поэтому охрану Легат
не держал. К тому же, у него была я,
а на пятом ранге моя сила не ровня даже тысяче
бесов, которую ублюдок призовет после побега.
— Хочешь? — буднично
спросил Кузьмин, обведя гарем рукою — еще здоровой, будто
предлагал угоститься орешками или печеньем.
— Пошел ты! — Егор плюнул,
но промахнулся.
— Какой некультурный, —
хозяин цокнул языком. — Ничего, у нас
и не таких перевоспитывали. Дай-ка ему
по печени.
Я дала. Парень согнулся
в три погибели, но устоял на ногах. Легат схватил
пленника за пшеничные локоны и рывком запрокинул
голову.
— На кой
ты выеживаешься? Ради чего? Какая в жопу разница,
за кого драться и погибать? Чем ваш Свет лучше нашей
Тьмы? Чем наша Тьма хуже вашего Света? Может, вы все белые
и пушистые? Так нет же! Может, вы не убиваете,
не пытаете, не предаете? Да хер там плавал! Тогда
какой смысл топить за одну сторону? Присягни Владыке —
и купайся в роскоши. Жри от пуза, пей допьяна,
трахай все, что движется — никто не осудит.
— Я люблю свою
девушку, — прошипел раненый поборник, —
а вы любви не знаете. И утопаете
в изврате, чтобы хоть как-то вернуть отнятые чувства.
Но не получается. И никогда не получится. Любое
удовольствие приедается. И остается лишь пустота, которую
невозможно заполнить, сколько ни жри, ни пей,
ни трахай, ни убивай. Это и есть Тьма. В этом
вся разница.