— Хорошо упало, рядом совсем,
— радостно оскалился дед и швырнул очередное самопальное копьецо в
болото.
— И место хорошее, —
внимательно и цепко осмотрев всю округу, добавил он.
— Зачем ты эти дрыны кидаешь,
дед? До печенок уже достало это их вытье! Сволочи!!!
— Вон там, возле тех деревьев
будем жить. Пойдем, обустраиваться будем. — Дед стремительно
сорвался с места, но вдруг остановился, повернулся в пол-оборота ко
мне и щелкнул пальцами:
— Да, давно хотел тебя
спросить, да все как-то… ты почему этим не пользуешься?
На ладони другой его руки
лежали серые горошины, которые он и стряхнул мне в мою протянутую
руку. И пока я набирал в грудь воздуха, одновременно с этим
рассматривая затычки для ушей, «да, ты, ля, ты, мя, ты-ы», дед
усвистал от меня метров так на пятнадцать.
«Ах, ты ж, де-ду-жжж-ка… Ах,
ты ж… боже мой…»
«Да, но красота-то вокруг
какая, прямо, как в старом еврейском анекдоте про многодетного
еврея с коровой, козой, собачкой и раввином».
А дед, реально двинулся на
птичьих гнездах. Но, мастер, тут ничего не скажешь. Гнездо вышло на
загляденье: круглое, с дыркой в полу и крышей над головой, да, из
листьев, зато быстро. Так свить из подручных материалов домик на
дереве надо суметь. Талант нужен.
Говорят, что не обремененный
совестью человек спит, как младенец. Я еще по первому нашему гнезду
заметил, что дед именно такой. Вот и сейчас, свернулся в клубочек и
спит. А мне что-то не спится. Тяжело что-то. Не физически, хотя и
физически, тоже. Насобирал я коряг этих, на трехдневный чемпионат
по городкам бы хватило. Дед с утра обещал объяснить для чего. В
принципе и так понятно.
На фига мы живем? Была работа,
не особо денежная, но мне нравилась. Была семья, не особо дружная,
но я как-то привык. Был дом. А теперь я здесь, у болота, палки
собираю.
Ссу… ну что за
жизнь-на?
Вообще-то, я тоже спал. Думал,
будет неудобно на закругленном полу и ошибся. Было удобно. Но вот
сон приснился, ничего такого, в общем-то, а придавило. Нет,
понятно, что так, если говорить умными словами, стресс из организма
выходит. Человек же не может все время жить во взведенном
состоянии? Но, ссу…
«Намокший бумажный
кораблик лежал на боку, в самом сердце большой, глубокой лужи, под
крупными, бронированными каплями редкого дождя, вздрагивая как от
попадания крупнокалиберного снаряда, заваливаясь набок, как от
серьезной пробоины в днище. Картонный капитан, в шляпе и с бородой,
весело улыбался. Его улыбка была похожа на оскал американской
вежливости, намертво прикрученной к образу жизни. Раскрашенные
вручную матросы свисали с бортов, словно вглядываясь в бездонные
глубины. Время от времени полыхало, потом гремело и снова полыхало.
Корабль раскачивало и болтало. С него все еще могли спустить
бумажные лодки, все, всё еще, могли спастись с терпящего
кораблекрушение корабля. Мимо этой разыгрывающейся трагедии шли
обрезанные по пояс люди. Их было немного. Они спешили. Сзади
громыхнуло как-то особенно сильно. Близко. Это было близко. Взгляд
невольно сместился за спину, а потом вернулся. На поверхности воды
качался одинокий спасательный круг, матрос спиной вверх и смятая
напополам лодка. Нос утонувшего корабля медленно опускался в бурные
воды».