Вот я щёлкаю по чувствительной кнопке гарнитуры и, на уровне
моей груди, всплывает голографического меню. Выбираю телефонную
книгу, утомлённо прокручиваю туда-сюда и, наконец, набираю своего,
как показали последние десять лет моей жизни, единственного друга.
Правда, когда он стал ещё и моим шефом, то остался другом, только
на три четверти… Шучу, конечно. Не смешно? Мне простительно, я ведь
пьяный. Смягчающее обстоятельство, как ни крути…
Сергей отвечает не сразу, но всё же отвечает.
— Что, лечишься? — вопрошаю, своим, уже изрядно хмельным
голосом.
— Ага, — весело отзывается Масловский. — А ты, я слышу, уже
"подлечился"?
— Да пошёл ты на хрен, предатель! — почти плюю в трубку,
впрочем, не слишком злобно для того, чтобы это могло показаться
обидным. — Что мне теперь делать? А, брат? Сижу, вот, сижу, пью
один... Как мудак!
— Ну, кто же тебе виноват, что ты один пьёшь? Выпил бы с кем
нибудь... из друзей.
— А у меня нет друзей! — парую и отваливаюсь на спинку высокого
барного стула. — И ты, тоже, скотина такая, не по-дружески со
мной...
— Опять же, кто тебе виноват, что у тебя нет друзей?
— Ой, а у тебя, можно подумать, есть? — пробулькиваю я вопросом
на вопрос.
— Ну, так меня это не коробит, — хохотнул шеф, — и никакого
дискомфорта от пьянства в одиночестве я не испытываю. В этом есть
эстетика, что ли... Возможность побыть наедине с собой, покопаться
в глубинах своей души...
— Бред, — фыркаю, мысленно разбивая в пух и прах озвученную
теорию. — Я не могу ни о чём думать. Я отключаюсь — не думаю ни о
чём. И ты знаешь, Серый, всё становится так просто...
— Как в учебнике... — продолжает он мою фразу.
— Да, брат, как в учебнике...
Это всегда было "нашим выражением", ещё со школьной скамьи.
Наверное, у всех настоящих друзей есть какая-то своя фраза, которую
понимают только они одни, а всем остальным это кажется полным
бредом. Но, наша фраза не была чем-то кодовым. Она значила ровно
то, что значила. Но для нас в ней был ещё один, скрытый смысл. "Как
в учебнике" — это действительно как в учебнике... Учебнике
обществознания, что был у нас в школе, в старших классах. Отец
говорил, что раньше этой дисциплине не уделяли особого внимания,
так как она его попросту не заслуживала. У нас в школе было всё
иначе.
Обществознание являлось, пожалуй, главным предметом, коим
является и сейчас. Можно было провалить экзамен по чём угодно и не
испытать каких-то особых потрясений. Ну, пересдача, ну ещё одна — и
всё на этом. С обществознанием дела обстояли несколько иначе. Можно
даже сказать — совсем иначе. Если ученик не набирал минимально
допустимого количества баллов на экзамене — его стопроцентно ждали
серьёзные проблемы. Самое безболезненное последствие — вызов на
школьную комиссию. Там педагогический состав выяснял и у ребёнка, и
у его родителей, почему же школьник столь плохо осведомлён о том,
как нужно жить в современном обществе, ведь именно этому посвящён
предмет.