Но Мансул был каким-то самым неприятным представителем мужского племени из всех, попадавшихся ей в трех последних реинкарнациях. Даже обидно было, что прямо сейчас его покарать нельзя.
Нет, в том, что Мансул был градоначальником, взяточником и казнокрадом, ничего удивительного не заключалось, это было очень по-человечески, но все-таки должны же были быть хоть какие-то границы?
Оказавшись в его рабынях, Мун прониклась сочувствием абсолютно к каждому рабу Мансула. А самой себе она вообще не очень завидовала, потому что тела у неё было два, и доставалось ей за двоих.
Вот и сейчас.
Мансул любил наказывать самостоятельно. Он носил плеть за поясом, любил сечь рабов до крови, до потери сознания, вырывать из их глотки вопль за воплем.
На коленях, уткнувшись лбом в песок, стоял Анук, и на его голую спину падал хлыст, но эта боль принадлежала Мун. Вся. До последнего глотка.
Что называется, наслаждайся, дорогая Сальвадор, припомни “чудные деньки” своей самой первой смертной жизни. Помнишь, как тебя порол твой драгоценный батюшка, пытаясь унять “шайтанову девку”?
И это все тоже было частью наказания, назначенного ей Эльясом. Да-да, наказания. Каждое условие их пари было её наказанием. Элю было плевать на дела смертных. Но духов он держал под пятой. И только Сальвадор ему не покорялась. За это и платила сейчас.
Северянин шевельнулся, и Мун пришлось сосредоточиться на нем, а не на пылающей спине Анука и собственном разуме, затопленном болью.
Пауль смотрел на неё пронзительно-синими глазами.
Таким синим цветом цвел раз в год священный лотос в оазисе Ахиллам, обители пустынных богов.
Сальвадор бывала там лишь изредка, мельком, не особенно там задерживаясь, чтобы полюбоваться красотами божественных садов. Там жили полукровные боги, и они не особенно привечали в своем саду Судью, что уродилась человеком.
Итак, глаза у северянина были синие.
И Пауль смотрел на девушку этими своими синими льдинками ужасно пристально. Она не любила такого настойчивого мужского внимания. Хотелось, чтобы он поскорее прекратил это делать. Это немыслимо раздражало.
– Куда ты меня притащила, красивая? – голос у Пауля прозвучал очень слабо, от отравления он еще не оправился. Нужно, чтобы он отсиделся тут, но… Но как это сделать, если у мужчин вечно зудит броситься вперед и в бой?