Поначалу Сереге новая служба показалась
развлечением. Степняков он видел только на торжках, и они не
казались ему такими уж опасными противниками. В сравнении с теми же
нурманами – вообще задохлики. И ненависти к степнякам он тоже не
испытывал. Слыхал, конечно, о сожженных селах, зарезанных купцах, о
замученных да угнанных в полон… Но полагал, что это обычное дело.
По нынешнему времени. С другой стороны, сама служба казалась нужной
и почетной. Охрана границ государства, защита мирного населения… Ну
и добыча, опять-таки, предвидится. Свенельд, муж государственный
(как показалось Духареву), внятно поставил им задачу. Сказал, что
верит в них и надеется на их доблесть. Не забыл напомнить о том,
чтобы заглядывали в кошели побитых разбойников: наверняка там
сыщется дюжина-другая ромейских монет. Короче,
воодушевил.
От
Киева шли весело. Правым, степным берегом. Правда, степь тут была
еще не степь: рощи, перелески. Не такой густоты, как на севере, но
зато иным дубам лет по триста, не меньше. Богатые места. Зверь,
птица, рыбу руками ловить можно… Одним словом, с удовольствием шли.
Аж до самого славного острова Хортицы. Не встречая никаких степных
разбойников.
Как теперь понимал Духарев, большинство
степняков загодя уходили с пути сильного отряда. И дозорных не
трогали, чтоб не настораживать. Много раз славяне натыкались на
теплые еще следы, угадывали, что степняки уходили в спешке, – и
исполнялись уверенности: «Ишь как нас боятся!» И потеряли
бдительность.
С
Духарева, впрочем, в те времена был невелик спрос, поскольку ходил
он тогда даже не в десятниках, а лучшим гриднем в десятке
Устаха.
Большая вина лежала на вожде, сотнике.
Природный варяг, опытный воин, бившийся на море и на суше, степи он
совсем не знал, хотя и ходил в молодости с Олегом на юг щипать
ромеев.
Степняки же не просто бежали с их дороги.
Скорее, отступали, попутно присматриваясь. По ночам сторожевые псы
не раз и не два поднимали тревогу. Поначалу. Потом перестали. И
скорее всего, потому, что печенежские лазутчики наловчились
обманывать собак: заходить с подветренной стороны, отшибать
чем-нибудь едкий человечий запах…
Это Сергей понимал сейчас. Тогда он вместе с
остальными и в ус не дул, полагая, что перед их «непомерной» силой
все чужое бежит в ужасе.
Взяли их до рассвета. Удобный лысый пригорок
на днепровском берегу, где славяне расположились на ночь, был бы
очень хорош, если, к примеру, пришлось бы отбивать атаку нурманов
или наскок белоголовых карел. Но в данном случае пригорок оказался
ловушкой.