Сбежавшая жена - страница 5

– Саид… он… – впервые за несколько дней мне удалось озвучить его имя. Я даже мысленно не осмеливалась его произнести:

– Он очень опасный человек, мам. И мне будет спокойнее без него, – мама долго не отрывала от меня взгляд. В этот момент раздался хлопок открывающейся входной двери. Папа вернулся. Мы с мамой синхронно бросили взгляд в сторону коридора:

– Камо, я уверена, ты не стала бы просто так или по чистой случайности поджигать квартиру. И уж тем более сбегать от мужа, не поставив никого в известность, – начала было мама:

– Камилла! – позвал меня папа:

– Иди к себе и попробуй поспать как следует. Я поговорю с Русланом, объясню, что к чему, – я больше не могла сдерживать накопившиеся слезы. Крепко обняв маму, я всхлипнула:

– Спасибо, мамочка, – она погладила меня по спине. Судя по тому, как подрагивали ее плечи, я поняла, насколько сильно встревожил маму мой рассказ. Но, если бы я рассказала ей все, что узнала в этой проклятой библиотеке, ее бы наверняка удар схватил.

Когда я удалилась в свою комнату и легла спать, начались худшие кошмары в моей жизни. Женские вопли, столь похожие на мои собственные, режущая боль внизу живота и море крови, запах гари за окном и удаляющаяся дверь, взгляд безмятежных синих глаз цвета Босфора. Один и тот же сон на протяжении последних двух недель, после которого я просыпаюсь в холодном поту, с невыносимой головной болью, запахом гари и запекшейся крови в носу, резкими судорогами. Глаза разбегаются в разные стороны, порой я кричу во сне, зову на помощь, и, как только меня будит мама, меня вырывает.

Когда это произошло первый раз, мама настояла на том, чтобы вызвали скорую. Меня заставили выпить обезболивающее, сделали укол, после которого меня вырубило на добрые 12 часов. Но сон повторился.

Конечно, после того, как это случилось еще два раза, я пробовала не спать вообще. Спустя три дня мой организм начал подводить. Мало того, что я есть не могла, так и отсутствие сна меня добило с концами. Я потеряла сознание. Когда очнулась, мама заставила меня выпить какие-то таблетки, мне снова сделали укол, и я проспала целые сутки. Сон повторился, но судороги прекратились. Зато после пробуждения я начала реветь. И плакала несколько часов.

Позавчера приехала Тома. Мама не могла наблюдать за моим состоянием, с папой мы толком даже не общались. Как я поняла, он вел переговоры то с муллой Усманом, то с Асламбеком, то с Али, моим свекром. И везде одна и та же тема – мой побег и поджог квартиры. Папа всем говорил, что мы с Саидом сильно поругались, у меня начались проблемы со здоровьем, и для лечения мы вместе уехали в Стамбул. Квартиру я подожгла после того, как узнала о сыне Саида, решила таким образом отомстить ему. Папа также говорил, что я не желаю разговаривать с мужем или с кем-то из его родных. По папиным словам, ссора очень серьезная, вдаваться в подробности он не собирается, никого кроме нас с Саидом это не касается. Когда Малика – моя свекровь – связалась с мамой, та закатила нешуточный скандал. Мать Саида клялась жизнью, что ее сын ничего плохого не сделал, ни разу не поднял на меня руку, никогда не повышал на меня голос. А говорить о внебрачном сыне они не хотели, боялись тем самым испортить репутацию. Малика пыталась поговорить со мной, но мама напрочь отказалась, сославшись на мое пошатнувшееся здоровье. Моя свекровь в трубку плакала, когда узнала о выкидыше. После этого разговора она звонила каждый день, хотела отправить фрукты, какие-нибудь гостинцы, но мама отказалась давать ей адрес. Она объяснила это тем, что не хочет лишний раз напрягать ее, убедила мою свекровь, что все необходимое у нас есть. Нет смысла что-то мне отправлять, я ведь и так ничего не ем. Пока мама с папой вели переговоры, за мной ухаживала Тома. Делала мне массажи, готовила для меня расслабляющие ванны с пеной, давала снотворное или успокоительные. Я еле ходила, голова толком не соображала. Я злилась на себя из-за того, что продолжаю видеть этот дурацкий сон, периодически повышала голос на Тому, а потом начинала плакать из-за чувства вины. Не она виновата в том, что я вышла замуж за конченого психопата. Из своей комнаты я практически не выходила. Только в ванную, которая находилась прямо за соседней дверью. Мама каждый день проводила со мной несколько часов. Мы разговаривали по фейс-тайму с Аминой и детьми, с Зауром. Я очень хотела поговорить с Асламбеком, но по маминым уклончивым ответам я поняла, что он не воспринимает всерьез то, что со мной произошло. И даже злиться на меня за побег. Представляю, какие слухи пошли в нашем селе. Но, честно говоря, меня это мало волновало. Самое главное – мама с папой были рядом со мной, даже Тома поддерживала меня и заботилась обо мне, хоть она и не должна была. Именно их любовь держала меня на плаву, не позволяла окончательно сойти с ума из-за постоянно повторяющегося сна и воспоминаний, которые периодически сжимали меня в тисках.