Чем и спровоцировали на грубость:
– Ксера не предусмотрена законом!
Зашипев, как гадюки, прокурорские начали было угрожать мне самыми разными карами. Но я их остановил:
– Ага! Понятно! Тогда до свидания! Вы, гражданские, никакого отношения ко мне не имеете!
Злой-презлой, я вернулся в корпункт. И хотел было испить, для успокоения нервов, зелёного туркменского чайку, как затрезвонил скрипучий телефон.
Скрипучий мерзкий глас военного прокурора полковника Матузика угрожающе вопил:
– Срочно приезжайте в своё общежитие! У вас будет обыск!
– По поводу чего обыск? – удивился мой наивный разум.
– По поводу убийства домашних животных! – проскрипела вонючая прокурорская флейта. – Вас уже ждут Печёнкин и Мавропуло.
В общаге, мерзкой и убогой, какой и положено быть бывшей зэковской общаге, меня ждала «несвятая троица» во главе с самим Матузиком. Стуча копытами, они радостно кивали комендантше общежития и что-то записывали в свои засаленные кондуиты.
Первым делом троица, уподобясь Змею Горынычу, засунула свою трёхголовую башку в холодильник:
– Где собака?
– Какая-я-я саба-а-ка? – с пафосом, подражая Ивану Васильевичу из одноимённой кинокомедии, воскликнул я.
– Убиенная тобой собака! – тявкнул Мавропуло, младший из прокурорского трио. – Из прокуратуры города поступил сигнал, что ты убиваешь домашних животных. Кроме того, ты – организатор подпольных боёв без правил.
– Эт точно! – смиренно согласился мой коварный разум, сообразивший, что можно хорошенько покивилить-подразнить глупых жирных надменных гусаков.
Гусаки, захлопнув крышку холодильника, в поисках убиенной собаки полезли в книжный шкаф и даже под маленький телевизор.
Ничего, конечно, не нашли.
Матузик, злобно прищурив свиные свои бессовестные глазки, зашипел о необходимости составления протокола допроса.
– Ёк! Статья пятьдесят первая! – отказался мой настырный разум.
Немного покобенившись для порядка, Матузик выгнал прокуроров из комнатушки. А сам задержался у входа:
– А собака вкусная?
«Долбо..б!» – ответили мои губы.
– Кто долбо..б?! – гневно проскрипели ржавые несмазанные дверные петли матузиковского мозга.
Читает, падла. по губам!
Пришлось мне на ходу изобретать велосипед:
– Видите ли, товарищ полковник, у туркмен есть одна буква, не предусмотренная русским алфавитом. Пишется она как буква «о», но внутри – чёрточка. Это что-то среднее между «о» и «ё».