– Что?
– Странное я себе выбрала занятие. Вроде бы пиздатое, но всё равно у меня непростая работа.
– Акушерка, я от тебя в восторге. Ты сделала мне день.
– Да? Я так рада.
– Пиши каждый день. Когда получится повесть, выложи её на прозе ру.
– Я поняла.
– Ладно, давай!»
Так и сделала. За некоторые описанные случаи ей стыдно. А за другие – ей странно. Но нигде не встретить такую удивительную историю, в которой у акушерки за одну ночь выросла шея.
Сегодня съел два йогурта и больше ничего.
Зачем считаю еду?
Мама считала.
«Ну-ка, покажи, сынок, силу!», «Съешь две ложки».
Что ж, ответим на это грудной клеткой.
И показываю силу. Стараюсь, потому что хочу, чтобы похвалила.
«Чьи колготки беспризорничают?», «Мои!». Сестра бежит в комнату, надевает. Два шва сзади, один спереди.
Нашёл кассетную запись, где мама, пьяненькая, говорит о том, как бы она хотела, чтобы мы, её дети, стали победителями. Надо ли видеть в этом вопрос репутации?
Я не из чёрствости так говорю. Просто пришло время узнать.
Дело в том, что теперь я хочу говорить с ней.
С мамой.
Прочитал одну вещь. Очень понравилось, как женщина устанавливает связь с покойной своей матерью. Способ очень простой: надо лечь на спину и дождаться, когда потолок станет воронкой, потом должно появиться лицо, и разговор начнётся.
Так легко, вообще никаких сложностей.
Как настроюсь, надо попробовать.
Ночь.
Я лежу и говорю себе: просто смирись и думай о своих подошвах. Пришло время подумать о них основательно.
С победой над подошвами приходит смех. И я стараюсь его высмеять, потому что: а) мама любила смеяться, и я люблю смеяться; б) смех – это самая адекватная ваша подружка (по Уиллу Смиту); в) это система вознаграждения мозга так действует, не я этим управляю.
Лежишь себе спокойно, ржёшь. А связи-то нет, не то что воронки. Я решаю укрепить процесс дыханием.
От такого сеанса «Думай о подошвах» не устаёшь, нет. Расслабления, конечно, ноль, но нужна практика.
И, естественно, силы.
Утром, как открыл глаза, в ушах: «Дима, утро». Я встаю, топаю на кухню. Из окна пахнет рыбой и дедушкиным садом. Странная смесь.
На работе я пропускаю обед и читаю статьи. Оказывается, запахи диктуются импульсами. Значит, рыба могла быть настоящей, а сад – чёрт подосланный. Или наоборот. Ясно одно: когда я, зомби, шёл на кухню, я был ещё в каком-то междуречье.