Мне было интересно, поэтому, когда я приехала в отпуск, просто спросила у него:
– Поедем?
– Куда?
– На сына твоего смотреть. И на мать его.
Так мы решились. Мы обзавелись сумками и рюкзаками фирмы Shell (это моё маленькое гилти плэжа) и наметили маршрут, потому что до Икряного нет прямой дороги.
Отец сказал, что дети главное в его жизни. Я кивнула.
Моему отцу, сейчас вспомню, было всего только двадцать три года, когда я родилась. И во время моего рождения его не было рядом с мамой. Он отлично помнит это и сам. Не было в городе, не было рядом. Он был где-то на дороге, не мог выехать откуда-то и там же на дороге подрался с каким-то парнишкой.
Представляю его дерущимся на дороге. И представляю маму, рожающую меня.
Мама лежит. Появляюсь я.
Дорога. Папа толкает какого-то парня в грудь, волосы у него в пыли – парню удалось сбить папу с ног. Папа тогда носил длинные волосы.
Я вижу саму дорогу. Она уходит вдаль и ничем не кончается. Блестящий асфальт похож на другую планету и сходится с горизонтом. Когда я это представляю, мне кажется, что я там, с ними. Несмотря на то, что мои родители в разных местах, а меня ещё нет.
Мне однажды в поезде загадали загадку: кто кому в семье не родной.
С кем только не поговоришь, пока едешь в поезде. Хоть как-то развлечься.
В мои пять лет отвечаю, как это, в семье все родные. А мне говорят, отец и мать не родные.
И до меня доходит истина. С этим не поспоришь. Ну только если не кузен и кузина, как в некоторых культурах. Но то – не то.
До меня доходит сама суть. Она прекрасна. Это значит, что брак это союз совсем разных, никак не связанных людей. Эта мысль доходит до управляющего, так сказать, центра, и так я хорошо чувствую правду. Если можно так сказать – правду во всей её красе. Отец и мать не родные. Они выбрали друг друга. И началась жизнь в браке.
Мне нужно читать лекции об этом. Проехать, что ли, по стране с курсом каким-нибудь. Авось, наберу себе на панталоны.
В целом, родители прожили довольно жёсткую жизнь. Жизнь шла и так, и сяк.
Они, наверное, посмотрели на меня, маленькую, и никого больше не захотели произвести на свет.
Мамы нет с нами одиннадцать лет. Отец вдов одиннадцать лет.
Через пять лет после смерти мамы я вдруг узнаю о женщине из Икряного.
– Ну ладно. Хорош, – говорю я. – Ты же шутишь, пап?