Цзин Си боялся пошевелиться, но еще больше он боялся, что его пустой желудок заурчит и выдаст его укрытие.
Ночью, когда черные демоны покинули Дворец, он выполз из шкафчика. Цзин Си хотел найти свою мать, но инстинкт выживания тащил его прочь, прочь из Дворца, прочь от невыносимой вони разлагающихся тел.
Пугливо озираясь, он добрался до причала, где на маленьких резных лодочках, украшенных цветными атласными лентами и цветами, любили кататься дочери хозяина Дворца.
Цзин Си забрался в лодку, оттолкнулся веслом от мостика и позволил широкой реке распоряжаться его судьбой.
Глава 1. В одеждах алых на сцену герой выходит
Дворец Гаофэй со дня своего основания был как переходящее знамя. Злой рок сопровождал всех его владельцев, начиная с основателя Дворца, казненного вместе с его семьей за измену императору, и заканчивая всеми, кто владел им после. За особые заслуги перед империей Тянься4 очередной талантливый заклинатель5 получал этот лакомый кусок, но не проходило и десятка лет, как его голова катилась по земле, разбрызгивая вокруг багровую кровь. Долго Дворец не пустовал – тут же находился другой верный слуга империи, достойный получить в дар самый богатый двор в Сычуани.
Восемь дворов сыхэюань6 были обнесены каменной стеной с четырьмя смотровыми башнями. Крытые галереи соединяли между собой тридцать два здания в три яруса – ни один из богатейших горожан Сычуани не мог позволить себе подобный размах.
Пятнадцатого числа четвертого лунного месяца все жители Чэнду стекались к центру города, где на десятки ли7 раскинулся Дворец Гаофэй. Душные толпы народа грудились вдоль главной улицы, расчищенной солдатами Дворца. Тысячи лиц, женские, мужские, детские и смятые морщинами, возбужденные, взволнованные, были обращены к роскошным повозкам. Окна их были завешаны тяжелыми парчовыми шторами, мешавшими разглядеть тех, кто сидел внутри. Тысячи голосов бурлили, смешиваясь в единую какофонию, которая своей мощью могла расколоть Небеса.
У самого Дворца пространство в шесть чжан8 пустовало: простые люди испытывали необъяснимые трепет и благоговение и не решались приближаться к главным воротам.
Красное дерево, служившее материалом для стен Дворца и его величественных колонн, в ярком свете красных праздничных фонарей полыхало багрянцем. Черепица на крутоизогнутой крыше была чернее ночного неба. Легкий теплый ветер трепал алый шелк занавесок в распахнутых окнах.