Потом Юлиан входит в Константинополь и в толпе ему видится слепой старец, который начинает его обличать, именуя безбожником.
Ты слеп, – сказал ему Юлиан, – и твой Галилейский Бог не вернёт тебе зрения.
– Слава Богу, что я слеп, – отвечал старец, – и не могу видеть твоего окаянного лица… лица Апостата.
И вдруг он оказывается в тёмной пещере, где встречает смутную фигуру человека – это не кто иной, как Максим Эфесский.
– Laudem ad deos!* – воздев руки к своду пещеры, восклицает жрец. – Уже давно я жду от тебя этого поступка! Но это серьёзный шаг, который свяжет тебя обязательством на всю жизнь. Сначала ты должен пройти испытания – ты проведёшь их в посте и молитве. После этого я сам буду крестить тебя кровью.
Юлиана приводят в святилище Митры, где его принимают великие жрецы. Высокий свод святилища зиждется на двух рядах мощных колонн по семь в каждом ряду. На каждой колонне изображены знаки и цвета одной из семи ступеней посвящения. В глубине полуосвещённого зала – статуя Митры, изображающая Посредника в облике молодого человека во фригийском колпаке, вонзающего меч в шею быка. Наконец торжественный момент. Юлиану омывают всё тело, кроме головы. Затем его отводят вниз по небольшой лестнице в холодный подвал с низким потолком. Какое-то время Юлиан ничего не видит. Он только чувствует, что пол под его ногами не горизонтален, а слегка наклонен к одному из углов комнаты.
Когда его глаза привыкают к полумраку, он понимает, что потолок в комнате напоминает шахматную доску и сквозь некоторые клетки в него проникает свет. Тут же он слышит звук торопливых шагов и чьё-то пылкое дыхание. Несколько человек возятся с животным, которое, по всей видимости, всячески сопротивляется. Юлиан не может ничего различить, но знает, что это должен быть белый бык. Звук шагов замедляется; тяжёлое дыхание учащается. Внезапно бык издаёт ужасающее громкое мычание.
В то же мгновение он чувствует, как горячая жидкость течёт ему на голову: это кровь. Она струится по лбу, по лицу, по плечам. Вскоре всё его тело покрывается подобием пурпурной туники, а кровь между тем всё течёт и течёт.
Юлиан одновременно палач и жертва, упругий виноград и его сборщик. Он отождествляет себя с Митрой и чувствует, что в нём зажигается свет тысячи солнц. В нём и вокруг него всё становится красно-медным, и он ощущает, как в его венах накапливается неведомая доныне сила. Его тело, его мышцы и кости наполняются ею. После Юлиан выходит наружу и видит два солнца: одно клонится к закату и окрашивает линию горизонта медью, а второе являет собой не что иное, как обновлённое золото. Эти лучи ослепляют и мучительно жгут его. И в леденящем поту, с бешено колотящимся сердцем Юлиан просыпается.