Переночевав, Данут начал собираться.
Подумав, решил оставить половину воска в лесу — вернется за ним
потом, можно не одному, а с Антюшкой, малолетним приятелем,
приходившимся ему ... (да, а кем приходится ему пацаненок,
родившийся от родного отца, но считавшимся сыном другого?). Ну да
какая разница. Своего неназванного братишку Данут очень любил,
всегда заступался за него и старался чем—нибудь побаловать —
сделать игрушку, отыскать замысловатый сучок в лесу или выловить
красивую раковину. А уж сам Антюшка ходил за Данутом словно
собачонка. Он и в лес порывался идти со старшим другом, только
незадача — упал с валуна и зашиб ногу.
Данут шел по едва уловимой тропке,
пробитой кабанами в густом подлеске, рассчитывая, что вечером, как
выйдет в поселок, успеет еще повидаться с Ластей — первой
деревенской красавицей. Для нее был припасен самый—самый вкусный
мед, (пчелы его собрали с цветов акации!) залитый не в кожаные
меха, а в стеклянную — не зеленоватого стекла, а прозрачного —
очень дорогую посудину. Эту скляницу Данут в прошлом году выменял у
заезжих купцов на пригоршню речного жемчуга. Отец посмеялся,
говоря, что за жемчуг в городе можно выменять десять таких посудин.
Ну, так то в городе, до которого пять дней пути лесом. Да и жемчуг
не стоил ничего. Подумаешь, два дня нырял. Для Ласти, например, он
нырял целую неделю. Захоти — девушка могла бы увешаться бусами с
ног до головы, вот только ее матушка Кастуня, по прозвищу Бельчиха,
отобрала у дочери половину жемчуга и поменяла его на всякую
дребедень — кувшины, горшки и, кажется, пуховую перину. Данут даже
обиделся, но Ластя шепнула, что Кастуня старается не для себя, а
для них — собирает приданное. Вот об этом—то Данут еще не думал.
Нет, он собирался жениться на девушке — сколько можно таскаться по
кустам, пора бы по—человечески, на постели, но семейная жизнь — это
не только красивая женщина рядом, а еще и свой дом, хозяйство.
Понадобятся и ложки, и плошки, и поварешки. А там, глядишь, дети
пойдут, нужно о них заботиться. А стоит ли заводить собственный
дом? Может, лучше остаться с отцом? Места хватит и Ласте, и будущим
внукам, да и отцу будет легче. Милуд Таггерт, хотя и заткнет за
пояс любого из рыбаков и охотников за китами, не молодеет.
Мысли перешли к отцу. Как он там? Не
беспокоят ли раны? Данут очень гордился отцом, считая его героем.
Еще бы! Милуд сражался в Аркалльской битве под знаменами самого
Бельтрана, порубив несметное количество орков и еще больше ходячих
мертвяков. В детстве Данут играл в собственного отца, врубаясь в
заросли крапивы, представляя себе полчища Шенны — армии орков и
мертвяков! Эх, сколько деревянных мечей было переломано в боях с
лебедой... А как—то на рассвете мальчишка чуть не утащил настоящий
— отцовский меч, чтобы разделаться с коварной Миррой Банши,
предводительницей Холодного воинства! Клинок был так тяжел, что
Данут уронил его на дощатый пол, разбудив отца.