Кто другой бы выпорол сына, но Милуд
лишь покачал головой и принялся учить отпрыска боевому
искусству.
Учеба была странная. Данут думал,
что все сведется к маханию клинками, когда при ударах сыплются
искры (красиво!), но отец заставлял его вставать спозаранок,
бегать, таскать тяжелые камни и купаться в море при любой погоде. А
уже после всего этого начинались тренировки. Поначалу бились на
деревянных мечах (отец скидок не делал, царапин, синяков и заноз
было вдоволь), потом Милуд заказал у кузнеца два тяжеленных клинка,
которые Данут поначалу и поднять—то не мог. И снова — синяки—кровь,
сбитые от ударов руки. И это при том, что жизнь в рыбачьем поселке
была нелегкой и времени оставалось мало. Зато Данут стал лучшим в
поселке гарпунером, умеющим поразить кита не на поверхности, а в
глубине, отлично стрелял из арбалета, а в драке на кулаках с ним не
рисковали связываться самые здоровые рыбаки. Однажды парень
сцепился с выпившим моряком, из числа тех, кто привозит купцов —
тому приглянулась Ластя. И, ладно бы только приглянулась. Так ведь
нет — ухватил девчонку за руку, потащил. Данут, памятуя наставления
отца, пытался решить дело миром, но пьяный мерзавец только хохотал.
Ну, пришлось ему объяснить, что с девушками следует обращаться
вежливо. Авось, когда нос встанет на место, а вместо выбитых зубов
вырастут новые, скажет спасибо за науку.
Но наглецы, вроде этого, попадались
нечасто. Обычно, от таких избавлялись сами торговые гости. Купцов,
желающих получить редкостные товары (особенно шкуры китов, из
которых в городе делают векши — кожаные лоскутки с печатями, на
которые можно менять любые товары) много, а поселков вокруг моря,
где жили отважные люди, не боящиеся бить китов, мало.
Данут любил, когда в поселок
приплывали корабли купцов. Нравилось многолюдье, созданное на
короткий срок, многоголосица, издалека похожая на птичьи крики,
странные люди в незнакомых одеждах, нравились товары, привозимые
издалека — оружие и посуда, тонкие ткани и вина, серебряные
украшения и войлочные шляпы, благовония и зеркала. И книги! Было на
что поглазеть, а что—то и прикупить.
Вначале шел крупный обмен, который
вели старейшины и главный купец. Все, что было добыто поморами
сообща — китовые шкуры и рыбий жир, клыки моржей, соленая и сушеная
рыба — менялось на зерно, соль и железо. Зерно и соль позже
делилось поровну, по числу едоков, не разбирая, кто стар, а кто
мал, а железо целиком уходило кузнецу. Потом уже начинался сам
торг, когда каждый житель поселка мог обменять собственные товары
на городские изделия. Они с отцом степенно притаскивали куски
коричневого воска, мед, шкурки соболя и выдры, речной жемчуг. В
большом спросе у купцов были корни, похожие на смешных человечков.
Отец как—то нашел пару хороших мест, где этих «человечков» было
видимо—невидимо. Можно бы сразу их вырыть, но Милуд предпочитал
носить понемногу. Как он выражался — чтобы не сбивать цену! Обычно,
после того, как были закуплены самые необходимые товары — бочонок
растительного масла, мешки с крупой и мешок белой муки, немного
сахара, что—то там еще из провизии, запас одежды, обуви и белья
(отец предпочитал покупать готовое, а не шить самому), решали, что
бы еще такого купить. Иногда это было оружие или наконечники для
стрел, иногда что—то другое. Отец не возражал, когда маленький
Данут просил сладких фруктов и орехов, а сам иногда покупал книги.
Раньше, когда их писали от руки, приобрести манускрипт было
невозможно (на него ушла бы вся добыча отца и сына), но после того,
как гномы из Скаллена придумали печатную машину, книги стали
гораздо дешевле. Милуд любил читать и пристрастил к чтению сына,
хотя кое—кто из поселка и смотрел на это неодобрительно. Но
грамотеев уважали, а в долгие зимние вечера в их дом обязательно
набивались земляки и просили почитать вслух.