– Согласен, нечего отнимать эту привилегию у Тейвона…
– Ремора, – Позвал Эйден, естественно, безуспешно.
“Сестрица” бегло оглядела всех сидящих за столом и снова вернулась к Джеррету. Он был готов поклясться, что половина присутствующих вообще не заметила ее вторжения, как сама Ремора не замечала своего любовничка Эйдена.
– Так и знала, что у тебя нет совести! – Обрушилась она на Джеррета, – Вставай! Живо!
Он хотел бы подчиниться, лишь бы не слушать эту истерику и неизбежно последующие за ней тирады, но понял, что если встанет прямо сейчас, то на ногах устоит вряд ли. Нужно было все-таки рассчитывать свои силы – пил Джеррет не больше, чем раньше, но не зря же даже торгаш Лукеллес это заметил: похудел он не то что бы сильно, но все же ощутимо, а значит, и пьянел быстрее, а за подобное Ремора его точно загрызет.
– Да что такое!? – Джеррет попытался собрать последние остатки трезвости.
– А то ты не догадываешься?
Нет же, он давно уже догадался. Точнее, знал наверняка – Реморе от него нужно только одно, и это – Тейвон.
– У меня еще четыре полноправных месяца! – Поднял палец обороняющийся Джеррет, —Может, я хочу пожить в свое удовольствие?
– Ненавижу тебя! – Пылко бросила Ремора. Казалось, она сейчас закипит от злости – обыкновенно бледное лицо буквально горело, волосы были взлохмачены, руки едва не тряслись, – Живо пошел со мной!
Не дожидаясь очередного вялого протеста, “сестрица” схватила Джеррета за руку, не оставив ему никаких путей к отступлению. Пальцы ее были ледяными, но сжимали так крепко, что стало даже страшно – сколько силы таилось в этом хрупком тельце?
Выбора у Джеррета не было, и он все же поднялся, как-то умудрившись даже не качнуться и в последний момент успев схватить свою треуголку, чтобы водрузить ее на голову. Упрямая рука тянула его прочь из теплого, пропахшего вкусной едой и вином зала, прочь от друзей и ненавистного Лукеллеса, в прохладный коридор с гвардейцами вдоль стен, в ликующий город, опьяненный известием о его, адмирала Джеррета Флетчера, – не Тейвона! – победе, и во мрак, куда этому самому победителю придется кануть…
Престон что-то сказал Эйдену, и оба рассмеялись. Уходящий Джеррет шутку уже не слышал.
*
Ремора тащила эту пьяную никчемность за собой, даже брезгуя на него оборачиваться. Честь поганцу делало разве только то, что ему хватило совести не пререкаться еще и здесь, при гвардейцах и прочей мелочи, которая не упустит возможности перемыть кости и адмиралу, и принцессе, и королю.