– Он что, сказал «радость»? – всунула свой длинный нос в раздувшиеся Максимкины мечты Оля и лопнула их, как воздушный шарик.
Максим чуть не зарычал на неё, но вместо этого продолжил пищать. Первый и единственный выдающийся лев, освоивший человеческий язык, вновь заворочался на коврике, сминая его под собой. В этот момент Оля заметила на полу тоненькую цепочку. Приглядевшись, она вдруг поняла, что под ковриком лежит тот самый, пропавший, мамин кулон! Не теряя ни минуты, Оля ловко спрыгнула с кровати и, как ошалевшая мадагаскарская шимпанзе, выхватила кулон прямо из-под носа у льва.
Тот мгновенно вскочил на гигантские лапы, впился острыми когтями в несчастные половицы и разразился оглушительным рыком, от которого у Максима очки чуть не сдуло с носа, а у Оли косички отлетели назад.
– Барсик, Барсик, киса-киса-киса, – глупо запела Оля, но спасти их безвыходное положение это уже не могло.
– Небарррсик я вам, – взревел от злости лев, показывая, кто главный в этом зоопарке, и приготовился напасть на Лапочкиных.
– Бежим! – крикнула Оля.
Сломя голову, близнецы ринулись на лестницу. Они скатились вниз чуть ли не кувырком. Максим при этом пищал так, что, казалось, в эту роковую минуту он наверняка освоил ещё один язык – мышиный, отчаянный.
Оказавшись внизу, Оля резво закрутила головой из стороны в сторону, в поисках выхода.
– Дверь! – крикнула она, указывая в сторону прихожей.
«Закрыта, закрыта» – стучало в Максимкиной голове.
Соображать было некогда, поэтому Максим отчаянно надеялся прошибить дверь своим высокоинтеллектуальным лбом. Разбежавшись что было мочи и зажмурившись, он со всей силы рванул в неё. Та оказалась не заперта, и Максим кубарем покатился с крыльца.
– Быстрее! Быстрее! – перепрыгнув через скрипучие ступеньки, Оля толкнула брата.
Сминая бабушкины цветы и давя помидоры на грядках, близнецы со всех ног неслись в сторону леса. За ними, грозно рыча и сметая всё на своём пути, мчался разъярённый лев. Ещё секунда и он проглотит Лапочкиных словно мышат. И даже лапок от них не останется.