– П..простите, – едва выдавил он.
– Не за что извиняться, – отмахнулся капитан. – Только произношение у тебя необычное.
– Так нездешний я. Мы с мамкой на корабле года три назад сюда прибыли. Так вот и остались. Правда, она заболела… Слегла, – наморщив нос, ответил мальчик. И капитан заметил в глубине его ярких васильковых глаз настоящую, живую грусть.
– На, вот, – решив подбодрить мальчишку, господин Чжи вложил в его руку пару золотых монет. – Этого должно хватить на некоторое время.
Пацан, вытерев грязной рукой щёку, остановился.
– О..ни правда золотые?! – не веря, воскликнул он и с восхищением уставился на господина. – На них же несколько месяцев прожить можно…
На это Чжи Маолун ничего не ответил.
Он пустым взглядом уставился вдаль, думая: «А жива ли моя мать? Сколько времени прошло с тех пор, как я ступил на борт Цинъяна?».
***
Когда на корабле всё стихло, утопленница толкнула дверь. Та оказалась запертой.
– Небо! Меня здесь вот уже сутки держат, – всхлипнув, проговорила она и, сжав свои кулачки, присела на смятую постель. – Хоть покормили бы…
Девушка не заметила, как солнце ушло в зенит. Да и в целом она мало что понимала. И иногда закрывая глаза, шептала:
– Так ведь не бывает. Это бред…
Смятение молодой госпожи было понятным. Всю свою жизнь та провела в стенах дома – ждала того самого, которого одобрит семья. А по итогу так и осталась не целованной и безбрачной.
– Что со мной произошло? – прижав прохладные ладони к щекам, пыталась вспомнить особа. – Когда и где меня похитили? Как я оказалась на судне? Деньги… У меня должны быть деньги!
Но пошарив по широким рукавам своего свадебного ханьфу, она обнаружила лишь купюры для подношения духам.
– Зачем мне это? – не поняла девушка, вытряхивая толстые пачки жертвенных банкнот. – Я никого поминать не собираюсь, да и в Ад не тороплюсь. А в целом…
Молодая госпожа задумалась. Последним её воспоминанием была дорога, ведущая в храм Гуаньинь. Именно там она молилась богине, выпрашивая женское счастье. А ещё слушала успокаивающие сутры монахов.
В тот день погода радовала её своей теплотой, и птички не скупились на трели, солнечные зайчики скакали по стенам, назеркаленные посудой из бронзы.
…Ничего не предвещало беды.
– Я не видела незнакомцев, – постукивая изящным пальчиком по низкому лакированному изголовью, вспоминала она. – Этой дорогой я ходила не раз. Тихо выскальзывала через задний двор, огибала наш большой дом и, спускаясь вниз, останавливалась в бамбуковом леске. Я бежала меж тонкими стволами, скрываясь от чаёвен и высоких хижин. А после входила в храм. Там всегда было шумно. Но чужое присутствие не мешало делиться сокровенными мыслями с Гуаньинь. Мне всегда нравилось, как запах сандала пропитывал одежды. Он успокаивал меня.