Большого зеркала на ферме нет, так что я могу лишь приблизительно описать тебе, как я выгляжу. Безыскусно – вот подходящее слово. Когда на улице темнеет, в оконных стеклах я разглядываю высокую девушку с соломенными волосами до плеч, с заурядным прямоугольным лицом, довольно угловатую. В общем, ничего особенного. Ботинки мне разрешили оставить свои – добротная обувь пригодится в услужении, и все равно женской обуви моего размера взять негде. Может быть, позже.
Поставив меня на середину комнаты и осмотрев с головы до пят, Аги, Берт и даже Пири остались вполне довольны.
– Работу по дому я вам немного покажу, – кивнула мне Аги, сосредоточенно хмурясь, словно соображая, не упустила ли она чего-нибудь. – А там вы поступите в распоряжение Пири. Просто слушайтесь ее во всем, что касается домашних дел.
Я кивнул и привычным жестом потянулся почесать шею.
– Так не пойдет! – огорчилась Аги. – Девушки так не делают. Старайтесь двигаться как женщина – ну хоть немножко, – жалобно попросила она.
Я ненадолго задумался, стоя перед ними. Потом слегка улыбнулся, потупился, легко прикоснулся пальцами к губам и убрал прядь волос за ухо.
Берт весело присвистнул, а Аги захлопала в ладоши.
Я присел на стул, расправил на коленях передник. Встал, подошел к окну, постоял там, сложив руки под грудью, снова поправил волосы и застенчиво взглянул на своих нанимателей.
Они радовались, как дети.
– Ай да брат Софроник! – воскликнул Берт. – Точно как девица!
Добрые фермеры знать не знают, какое волнение я испытал от этих женственных мелочей. Ведь это твои движения, Марит. Я подражал тебе – и собираюсь делать это все время, пока я здесь. Все твои милые привычки – крутить прядь волос, складывать руки на коленях, слушать, приложив палец к щеке – все, что я видел сотни раз, отпечаталось в моем сердце. Никогда бы на Детском дворе мне не выпало шанса подражать тебе в них. Но здесь, переодетый в женское платье, я переживаю трепет, становясь – хоть чуточку – тобой. Я скучаю по тебе, подворачивая рукава, чтобы не мешали движениям рук – как это делаешь ты. Я отчаянно по тебе скучаю. И вместе с тем этот жест связывает меня с тобой, роднит нас, делает расстояние между нами несуществующим – ведь ты теперь тоже как будто находишься здесь.
– Осталась сущая мелочь, – сказал фермер Берт. – Имя. Оно должно быть женским, но звучать привычно, не то вы не станете на него откликаться.