– Возьми... – продолжил было Ворон... но тут голос его
дрогнул и сорвался, а черная туча вскипела и забурлила, как котел
отравы над костром, потому что человек, обреченный в жертву темным
силам, вдруг открыл глаза и попытался приподняться на локтях.
«Как?.. Почему?.. Раб говорил – он не допил вино с сонным
зельем...»
Вот тут Джилинер узнал, что такое страх. Нельзя, ни за что
нельзя было прервать обряд! Тот, кто пришел за человеческой душой,
не уйдет без добычи. И чародей знал, кто станет этой добычей, если
пленник вырвется из черных пальцев.
– Возьми его умение любить, – провозгласил маг,
пересиливая отчаяние, – и дай мастерство перевоплощения!
В глазах пленника недоумение сменилось ужасом, а ужас – яростью.
Он не понимал, что происходит, но готов был сопротивляться. Это был
гордый и мужественный человек. Сонное зелье выпило силу из его
мускулов, свело немотой горло, но он твердо и гневно глядел вверх –
туда, где сгусток мрака клубился, принимая очертания безобразно
кривляющегося лица. Не сила, не страх, даже не желание жить, а воля
и упрямство заставляли его упорно ползти к краю черной пелены. Он
не отдавал свою душу, не отдавал себя!
Немая борьба нашла отклик в вышине, туча хищно снизилась. На
землю обрушилась волна беззвучной злобы. Страшное обещание было в
этом потоке ярости, лютая угроза.
Плечи чародея согнулись, словно под непосильной тяжестью: Ворон
ощущал на себе противостояние двух чужих воль. Этот смертный бой
проходил сквозь душу мага.
Обращенное ввысь лицо пленника озарилось дерзкой, бесстрашной
ухмылкой: руки вновь начали слушаться его! Человек рывком подтянул
тело к самому краю поленницы.
Медлить было нельзя, и Джилинер прокричал:
– Возьми его умение ненавидеть – и сделай его моим
рабом!
Гром расколол небо. Молния, сорвавшись с низкой тучи, белым
копьем ударила в сложенные дрова. Огонь взметнулся гулкой стеной,
жар заполонил поляну, заставил пожухнуть листья. Раскаленным
воздухом нельзя было дышать; этот царственный, властный костер не
подпустил бы к себе ни одно живое существо...
Кроме Джилинера. Ворон не страдал от яростного жара – он сам был
в тот миг огнем, ощущал себя частью костра.
На лес обрушился ливень – тугой, сильный, жадный. Это был
ливень-захватчик, ливень-завоеватель. Но ни одна капля не упала на
поляну, где вершилось злое колдовство.