Чародей сорвал с пальца кольцо и, размахнувшись, бросил в самое
сердце рвущегося к небесам раскаленного потока. Затем опустился на
землю, не отрывая взгляда от просвечивающей сквозь пламя черной
стены поленьев, и приготовился ждать...
* * *
На небе медленно гасли звезды – их больше не прятала страшная
туча. Луна ушла за верхушки деревьев. Предрассветный ветерок,
набравшись смелости, шевелил листву. Страхи ночи умирали вместе с
ночью, и какая-то дневная птичка с куцей памятью уже пробовала
горлышко.
Ее первые трели вывели Джилинера из задумчивости. Он поднялся на
ноги – колени затекли, на одежде пепел! – и протянул руку к
прогоревшему дотла кострищу.
Остывающая зола зашевелилась. Маленький золотой ободок плавно
поднялся в воздух, пересек поляну и лег в подставленную ладонь
хозяина. Джилинер заботливо проверил, не пострадало ли кольцо от
огня, не оплавилась ли вычеканенная на нем цифра «4». Затем надел
кольцо на палец и негромко приказал:
– Подойди ко мне!
Над кострищем сгустился воздух, стал плотным, зарябил. Зола
взвилась маленьким смерчем. Когда она развеялась, посреди кострища
стоял обнаженный человек. Тяжело переступая босыми ногами, он
приблизился к чародею и равнодушно взглянул ему в лицо пустыми
темными глазами. Маг одобрительно оглядел широко развернутые плечи,
крепкую шею, мощные грудные мышцы.
– Прими облик... – Джилинер на миг задумался, – того раба,
что дал тебе кувшин с вином.
Словно невидимые руки ваятеля прошлись по мягкой глине – так
изменилось стоящее перед Джилинером существо. Выпирающие ключицы,
обтянувшая ребра кожа, идиотская ухмылка, нелепо торчащий вихор...
Вот только зябкого рабского страха не было в изменивших цвет
глазах. Они остались пустыми, невыразительными.
– Скажи, что ты счастлив служить своему господину.
– Я счастлив служить своему господину... – послышался
сбивчивый, вздрагивающий лепет.
– Моим голосом! – приказал Джилинер.
– Я счастлив служить своему господину, – твердо и уверенно
прозвучал ответ.
Но сочетание собственного голоса с заморенным, хилым телом и
придурковатой физиономией показалось чародею таким неприятным, что
он велел Четвертому принять прежнее обличье и огляделся.
– Видишь этот пень? Вырви его из земли!
Земля вздыбилась, как волны в шторм, когда гигантские корни
распороли слой травы и слежавшихся листьев.