– Хочешь сказать, бедняга облысеет?
– Госпожа изволит шутить... ей-то седина еще не один
десяток лет грозить не будет.
– Не знаю, не знаю... с моими-то деточками не то что
голова – меховая шапка поседеет.
– А вот еще... достойно высокого внимания... – Керумик
извлек из мешка крупный, неровной формы булыжник, грязно-серый, с
темными пятнами.
– Это что за каменюка?
– Это живое существо, госпожа, крапчатый тупоумник. Только
сейчас в спячке. Бери-бери, незаменимое домашнее животное, им можно
орехи колоть и гвозди забивать... Или вот: редчайшая, ценнейшая
вещь... но это дорого! – В руках Охотника оказался замшелый
каменный обруч с пятнами плесени. – Это корона Жабьего Короля. Если
долго носить ее на голове, рано или поздно начинаешь понимать язык
зверей и птиц.
– Чтоб я эту мерзость на голову надела!.. Да и не о чем
мне со зверьем болтать. Если с каждой курицей беседовать, так и
курятина в рот не полезет... А это что такое? Вон, из мешка
краешком выглядывает... вроде обломка старой коряги...
– У госпожи верный глаз! Это вещь не просто редкая, а
редчайшая! – Керумик выхватил из мешка обломок коряги. – В одном из
слоев Подгорного Мира произрастает Дуб Мудрости. Растет сто лет,
потом приносит желудь, роняет его в землю и быстро погибает. Желудь
лежит в земле еще сто лет, только потом прорастает. Перед тобой,
госпожа, ветка с этого дуба. Она цитирует философов древности, дает
умные советы на все случаи жизни и считает до десяти. Не всегда, а
только когда хочет. Сейчас, как видишь, не хочет.
– Ну уж это, Керумик, наверняка вранье!
– Да?! – изумился Охотник и недоверчиво взглянул на
деревяшку у себя в руках. – Думаешь, госпожа, что это... это
неправда? Думаешь, он мне все наврал, этот сучок трухлявый?!
С отвращением швырнув деревяшку назад в котомку, он выхватил
оттуда обломок плоской каменной плитки, отполированной до
зеркального блеска.
– Древнее загадочное зеркало! Из заброшенного храма... или
то было жилище великана? Сам не знаю... но этой вещи цены нет!
– И я считаю, что цены ей нет. Ни медяка не дам.
Но любая женщина при виде зеркала не удержится и хоть краем
глаза взглянет на свое отражение. Небрежно протянув руку, Арлина
взяла холодную, как лед, плитку. Она была почти черной, от этого
лицо в темной глубине казалось чужим. Огромные глаза глядели строго
и властно, словно женщина из толщи камня хотела провозгласить
какой-то запрет, но заранее знала, что Арлина этот запрет
нарушит.