Потом ей предложили заработать «посерьезнее» – продавать водку и спирт под прикрытием детских сладостей.
Это было выгоднее, и баба согласилась, хоть это было и незаконно. А иногда даже опасно – бабок грабили, били и отнимали товар.
Как-то подошли двое и спросили: «Водка есть?»
Она сказала «есть», но ее голос был совсем другим. Я ему не поверила. Это был чужой голос. Писклявый и испуганный.
Двое сказали, что им нужно бутылок шесть, и она снова сказала «есть».
Но с собой столько не было. Мы быстро собрали ее прилавок-коробку и сели к ним в большой старый автобус.
В автобусе она сжалась и взяла меня за руку. Всю дорогу у нее было застывшее выражение лица. Только глаза тревожно следили за двоими и дорогой. Она боялась, но я этого не поняла. Мне было интересно все – пустой автобус, поездка, странные люди.
На первой остановке один из двоих вышел и зашел с сумкой. В сумке было несколько палок сырокопченой колбасы. Мы получили первую часть гонорара бартером. Колбаса пахла изумительно. Это была отличная колбаса. Мы давно не видели такой.
Потом поехали дальше. Страх на ее лице не растаял до тех пор, пока она не отдала им бутылки и не получила деньги.
Баба расслабилась и оживилась только к вечеру. Я услышала, как она рассказывала маме на кухне, что боялась от начала и до конца сделки – что увезут за город и убьют, нападут, что ударят по голове и отнимут товар, деньги или что они из милиции и ее посадят в тюрьму.
И тогда я поняла, почему дрожал ее голос, почему она в автобусе была так сжата и собрана и почему так напряженно суетились ее глаза. И мне тоже стало страшно. За нее и за то, что она делала. А еще стало горько и обидно за нашу уязвимость и беззащитность. Слов я тогда таких не знала, но очень хорошо ощутила в этот момент. Словно мы все трое: Валентина, Галина и Виктория, стояли голые на холодном северном ветру и некому было нас укрыть от холода и нужды.
Но потом баба покаялась об этом на исповеди и навсегда завязала. В православной церкви ей дали работу – помогать батюшке с домашним хозяйством. А по вечерам мы с ней читали «Богородица, дево, радуйся» и молились за нас твоих – за Валентину, Галину и Викторию.