Я грустила. Это было похоже на утрату.
Грустно, когда то, что раньше любил, становится меньше.
Как-то я приехала в одно из лет.
Реки не было вообще. Только камыш, черная жижа посередине и следы гусениц от тракторов, которые чистили дно.
Было чувство, что у меня отняли дом. Что я, бездомная, стою у развалин, а его больше нет.
Плакать я тогда не умела.
Так и таскала эту грусть с собой, пока на следующий год река не вернулась. И теперь ее снова видно из окна.
Сейчас из моего окна видно парковку. Десять-двенадцать машин закрывают обзор на детскую площадку. По утрам они истошно сигналят, чтобы их выпустили в город, а по вечерам срутся за место и возможность быстрее зайти в дом, чтобы упасть без сил. И речки никакой нет, только сухой арык, голая сосна да больной вяз.
На самом краю города стоял гараж. А дальше – ничего.
⠀
Точнее, степь, ковыль, дачи, снова степь, потом кладбище, первые, вторые и третьи околки и конец цивилизации.
⠀
В гараже на краю вселенной – музыка, а над гаражом было черное глубокое небо и яркая Большая Медведица. И сухой горячий воздух дух из степи.
⠀
Гараж на самом деле был сарай. Когда-то там жили коровы, жевали сено и возвращали его коровьими лепешками, а теперь вот молодые парни притащили барабанную установку, гитары, усилители и колонки made in USSR и стали жарить рок где-то посередине степи.
Это была халупа из шлакоблоков. Внутри было грязно и прокуренно. На стенах висели вымпелы советских спортсоревнований, постеры рок-групп и углем нацарапанные пентаграммы.
На столе – скатерть из флага СССР и подсвечники-черепа.
⠀
В углу – обшарпанная барабанная установка, которую привезли из какого-то колхоза, выменяв на магнитофон. Вместо стула у нее был трухлявый пень, на котором когда-то кололи дрова. Из гитар – старая «Уралка» и неизвестной породы басуха.
Идеальное место для говнорока.
Мы тоже там были. Наряжались как на праздник, красили глаза поярче, но зачем, если в сарае темно и потом, после водки или молока, тоже темно и очень-очень долго идти домой.
Там, возможно, у кого-то и была любовь, но больше водка. И еще надежды на талант, которого не было, и великий рок-н-ролльный прорыв, который не настал.
А мы выросли, размякли, забыли про гитары, родили детей и стали программистами.
⠀
Но рок-н-ролл жив. И все еще летает над степью глухой гул тех барабанов и грязноватые выкрики электрогитары.