– Тебе, верно, кажется, что я чувствую себя одиноким, – заметил он по этому поводу, – а мне между тем надо придумать плакат. Завтра понедельник.
Она предложила:
– Ты погляди в зеркало. Вот твой плакат и готов.
– Новизны маловато, – возразил он. – А в остальном я не собираюсь ни сегодня трудиться на благо своей конторы, ни завтра нанести ей визит.
Она возмущенно соскользнула с его колен.
– Ленивый мальчик! Старый хозяин барабанит по клавишам. Знаменитая Алиса ревет во всю глотку. А молодой – спать, есть, хорошенькая девушка на коленях и не идти в контору. В четыре часа снова спать вместо работы. Сперва потому, что воскресенье, а дальше потому, что понедельник.
– Вы забыли, что мы сегодня вечером принимаем. Я уже заранее глубоко взволнован, а завтра буду крайне ожесточен.
– Это вы принимаете? Я принимаю и четыре приглашенных официанта, и этого не хватит, чтобы вилла выглядела по-княжески, как желает старик. И не думайте, что вам удастся проспать до вечера. Вашу комнату надо освободить. Почему вы сидите дома?
Он взглянул на нее томным взглядом:
– Из-за вас.
– Другими словами: от меня вы ничего не желаете. Думаю, что не желаете. – У Нины стали узкие глаза. Ее надтреснутый голос понравился ему, он был по горло сыт благозвучными голосами.
– Вы намерены меня совратить, – сказал он снисходительно. – По состоянию на сегодня вы идете под номером четвертым. Не забывайте об этом. Певица Алиса, чьи вопли доносятся до ваших ушей, малость перезрелая; банкирша Барбер, которая, по-моему, стоит на грани банкротства, и не только по-моему, ну и, наконец, ее дочь Стефани.
– Ах, вот кто. – Нина сразу поняла, что к чему, едва это имя соскользнуло с его губ. Он пытался загладить сказанное.
– По-моему, ее зовут Стефани. – И снова его губы лишь с трудом выпустили это имя. – Во всяком случае, она такая же инертная и так же играет на понижение, как я, но… – это сопровождалось покачиванием головы, – но и такая же миловидная, как я.
– Вот вы каковы. А у номера четыре нет никаких шансов? – Она собиралась снова усесться к нему на колени, но он опередил ее и встал.
– У номеров с первого по третий их тоже нет. Или уж тогда у всех сразу. Кого мне предпочесть?
– Как будто ты сам не знаешь! – Она перешла к прямому насилию. Стиснутый ее руками – раскинутые ладони слева и справа от его плеч прижаты к стене, и весь желанный юноша пригвожден к ней, – он не нашел иного выхода, кроме как принять ее поцелуй. Но принял он его лишь пассивно. Нину это не обескуражило.