Старик медленно поднял морщинистые веки.
– Я бы хотел видеть Карлоса! Не подскажете, как его найти?
– Карлоса… Он у Либии снимает, в том подъезде, квартира на третьем этаже, левая дверь.
– Спасибо…
– А вы из полиции?
– Нет… Почему вы так решили?
– Не знаю. Показалось…
– Он что, скрывается?
– Я не знаю… Я ничего такого не говорил… – Старик затряс головой, закрыл глаза и снова впал в анабиоз.
Полковник вошел в душный подъезд. Левую дверь на третьем этаже не красили лет пятьдесят. Старая краска давно потеряла цвет и шелушилась, словно кожа на боку шелудивого пса. Полковник постучал, и несколько серых хлопьев тихо спланировали на пол; а когда дверь открылась, хлопья посыпались гуще. Карлос, кажется, не удивился, кивком пригласил войти и пошел вглубь квартиры по длинному полутемному коридору. Он был в майке, футбольных трусах и пляжных шлепанцах. На голове все та же шляпа. Полковник сам закрыл за собой дверь и пошел следом. Перед ним маячила полуголая худая спина Карлоса с выпирающими позвонками и ребрами.
Карлос вышел на балкон, тянувшийся по периметру двора, повернулся к полковнику и спросил безразлично:
– Вы принесли ее кровь?
– Вы сумасшедший? – Полковник искренне хотел разобраться.
– Нет, – сказал Карлос без всякого выражения. Казалось, он добавит что-то еще, но не добавил.
– Вас не удивляет, что я вас нашел?
– Меня давно уже ничто не удивляет.
Дневной свет, падавший сверху, выпукло обрисовывал его полуголое тело со всеми некрасивыми подробностями, только лицо оставалось в тени широких полей шляпы. В его фигуре все было вкривь и вкось: одна рука казалась длиннее другой; левое плечо немного выше правого; выпирающие ключицы несимметричны; грудная клетка слишком выдавалась вперед при неестественно плоской спине, но при этом Карлос еще ухитрялся сутулиться. Острые бугристые колени не были похожи одно на другое – каждое бугрилось на свой манер. Пальцы на ногах были корявые, вывернутые, и тоже – каждый по-своему.
– Как вы узнали? – спросил полковник.
– Про аборт? Ваша кровь мне сказала.
– Не верю.
– Зачем же пришли?
Действительно – зачем? Полковник очень хотел убедиться, вернее – чтобы его убедили.
Жаркий влажный воздух казался здесь гуще из-за плотного потока звуков. Они стекались в колодец со всех этажей и перемешивались в нем: где-то кричали и смеялись дети; на втором этаже ругались двое; на пятом орал телевизор.