Квартира Мелиссы, доставшаяся ей от перебравшихся в провинцию родителей, располагалась в скромном районе. Небольшая студия отличалась уютом и аккуратностью: белый диван, пушистый ковер, современная кухня и плазменный телевизор – все говорило о хорошем вкусе хозяйки.
Мелисса жестом пригласила Джона Генри в гостиную. Пока она накрывала на стол, аккуратно раскладывая пирожные на фарфоровой тарелке, он с ее разрешения нашел штопор и ловко открыл бутылку портвейна. Устроившись на мягком диване, они поставили бокалы на журнальный столик и погрузились в непринужденную беседу, время от времени потягивая терпкий напиток и пробуя сладости.
Вечер тек размеренно, наполненный смехом и играми – то они угадывали города, то пытались изобразить известные фильмы без слов. В какой-то момент Джон Генри почувствовал непреодолимое влечение и, встретив в ее глазах ответный огонек, страстно поцеловал Мелиссу. Одежда быстро оказалась на полу, открывая взору ее совершенное тело – упругие формы, соблазнительные изгибы, шелковистые локоны. И он, подтянутый и спортивный, оказался достойным партнером в этом любовном танце.
После полной страсти близости Мелисса удалилась в душ, а Джон Генри вышел на балкон, где закурил, наслаждаясь прохладой ночи. Вернувшись, они снова наполнили бокалы, и в этой уютной атмосфере он неожиданно для себя задал ей вопрос о замужестве. Ответ обрадовал – оказывается, она давно об этом мечтала. Но когда речь зашла о детях и доме в идиллическом месте, Мелисса благоразумно охладила его пыл, напомнив о необходимости сначала устроить карьеру.
"Скоро у нас будет столько денег, что ты и представить не можешь", – едва не сорвалось у него с языка, но в последний момент он осекся, вспомнив наказ деда. Мелисса лишь снисходительно улыбнулась, приняв его слова за обычные мужские фантазии.
Утро началось с ароматного кофе, который Мелисса приготовила своими руками. Сделав несколько глотков, Джон Генри стал собираться – предстояло много дел перед отъездом. Хотя она и уговаривала его остаться, он твердо знал: сейчас не время для отдыха. Прощаясь, он чувствовал необыкновенную легкость – от вчерашней близости, от любви Мелиссы и, конечно, от предвкушения грядущих перемен.
По дороге домой Джона Генри отвлек звонок от Алекса. Дед просил захватить из пекарни его любимый пудинг – маленькая слабость, которую старик позволял себе вопреки возрасту и врачебным запретам. Вернувшись с пакетиком в руках, Джон Генри застал деда перед телевизором: тот, устроившись в кресле, бурчал о непомерных счетах за коммунальные услуги и ругал политику Брюсселя, требуя немедленного выхода Британии из Евросоюза.