— Всё же нет, господин Бригахбург. Вы не сделали предложение согласно этикету. Вы не впечатлили меня цифрой своего годового дохода. Вы не пообещали заплатить долги поместья. О боже, вы не вручили подношение, перед которым трудно устоять! Ужас! — закатила она глаза, изобразив раздумье. Пропустила между пальцами невесомые звенья золотой цепочки, теребя крестик: — Я вынуждена вам отказать.
— Значит, я неубедителен и ты не знаешь мой доход? — поддержал игру Герард, находя её забавной. — Подношение? Ты не видела ларя с нашими семейными ценностями. Долги? Какая мелочь. Предложение? — вопрошающе взглянул на невесту.
— Эмм… — задумалась она. А руки́ просить не у кого!
— Мне ничего не остаётся, как выкрасть вас, ваше сиятельство, и принудить стать моей женой, — накинул одеяло на её голову мужчина, присоединившись под ним к строптивице.
Послышался шум возни, сдавленный смех.
— Герард, прошу тебя.
— Как скажешь, моя леди.
Пугливо запрыгало пламя свечи.
В каминной трубе вздохнул ветер.
Мужчина согревал женщину жаром своей души, принимая взамен трепет её сердца.
¤
После обеда Бригахбург уехал в Штрассбурх.
Наташа находилась в кухне и давала указания по приготовлению заживляющей мази из оливкового масла и пчелиного воска, когда её внимание привлёк шум.
У двери нерешительно топтался Жук, а Герр Штольц, осунувшийся и похудевший, от чего выглядел на десяток лет старше, прихрамывая, бросился ей в ноги:
— Моя госпожа! Моя хозяйка! Я старый слепой осёл!
Пфальцграфиня опешила, глядя на управляющего поместьем. Потемнело в глазах.
Перед обедом они с Герардом ездили на кладбище. Она расстроилась, долго приходила в себя от вида двух захоронений — отца и холмика собственной могилы, — усыпанных белым мелким речным камнем, уложенным вокруг них дёрном с ёршиком пожухлой травы. Сырая промозглая погода усугубила мрачное настроение. Копыта лошадей вязли в раскисшей грязи.
— Как такое произошло? Как я мог не признать вас, моя хозяйка? — причитал управляющий.
— Встаньте, господин Штольц, — потянула она его за локоть. — Странно, что вы, зная о метке Виттсбахов, умудрились меня спутать с… — растерянно замолчала.
— Сложно было опознать, — замялся мужчина. Слезящимися глазами всматривался в госпожу. — Простите старого, преданного душой и телом слугу. Смотреть было не на что. Да и горе затмило разум, — тряс он головой. — Бедный хозяин… Какое несчастье и… какая радость снова видеть вас, — кинулся он к рукам хозяйки.