– Ну ты и выдумщик, Толстый!
Я усмехнулся. Вот ведь хмырь! Мало того, что не хочет называть меня Шало, так ещё и осмелел настолько, что начал использовать запретное прозвище.
– Слушай, Пай,– сказал я ему,– а ты давно знаешь Деда?
– В прошлый приезд познакомились.
– И он всегда был таким?
– Каким?
– Приветливым, добрым…
– Сколько его знаю – всегда. Подмигнёт, угостит, по голове потреплет… Девчонки местные яблоками из его крючковатых пальцев побрезгивали, а я всегда брал, и ночевать к нему ходил. Он молчаливый, но молчит глубоко, продуманно, осмысленно. Мне с ним молчать не тягостно, а его никогда моя болтовня не раздражала. Есть у него, правда, одна жуткая привычка: он, не морщась, может съесть варёную куриную шкурку!
– Бр-р-р! – содрогнулся я.– Что может быть противнее варёной куриной шкурки! Зачем ты мне это рассказал?!
– Думаю, в молодости за ним водились грешки и пострашнее, но сейчас этот – самый ужасный! – как ни в чём не бывало продолжал Рыжик, налегая на вёсла.– Сварит курицу, выложит на тарелку бёдрышко или грудку, сорвёт шкурку, в рот положит и жуёт…
– Фу! Хватит!
– А может ещё и призадуматься, держа её во рту. Мусолит, смакует, будто ничего вкуснее не пробовал, как деликатес какой-нибудь. Благо, курятник у него свой, шкурок на его век хватит!
– Прекращай, правда! Меня сейчас стошнит! – завопил я.– Я теперь к Деду и близко не подойду.
– Интересный ты! Как яблоки у него брать или в бочке купаться, рыбу, приготовленную им есть, с ночёвкой оставаться – пожалуйста. А как узнал про шкурку, так и всё, в кусты? Так не бывает. Если уж ты в человеке хорошее принимаешь, должен и всякие его прибабахи терпеть. Я вот Деда никогда не брошу, даже если он куриц неощипанными есть начнёт,– он сделал страшные глаза и добавил: – Живьём!
И мы расхохотались.
– Хочешь порулить?
– Я не пробовал никогда.
– Я научу. Это легко.
Под руководством Рыжика у меня стало сносно получаться. Мы добрались до центра озера, я занялся снастями, а друг, не раздумывая, стащил с себя штаны и проворно нырнул в воду с борта. Но вот уже на поверхности мелькнула его рыжая голова, едва не задев опущенное в воду весло. Ни дать, ни взять – ещё одно солнце.
– Ныряй,– повисая острыми локтями на борту и пофыркивая, предложил он.
До этой поездки я никогда не видел столько воды. Наверное, самое большое озеро в моей жизни случилось, когда засорилось сливное отверстие в душевой, и вода на полу доходила до щиколоток. Мы плескались с Рыжиком у берега, я заходил по грудь, а иногда и по шейку, но мне всегда хотелось так же резво, как друг, рассечь воду руками, преодолеть сотню метров, а не стоять на илистом дне.