– Ева! – Аскольд даже подпрыгнул на месте. – Ты меня конфузишь! Так не говорят.
– А что же ты там делал, братец? – Феофан хитро взглянул в растерянные глаза. – Неужто, предавался лобови? По-моему, Ева права. Ты занимался в сарае именно этим. Как там, девочка, повтори?
Фро с готовностью распахнула рот.
– Ева!!
Отчаянный крик и крепкая ладонь, опустившаяся на губы, помешали ей.
– Мы вновь вернулись к нашему спору о душевной чистоте и воздержании.
Брат продолжал удерживать девочку за лицо и интенсивно потряхивал при каждом слове. По всему было видно, что он сердился. Фро почувствовала себя созревшей грушей, которая должна вот-вот упасть вниз, на землю.
– По-моему, речь идет о чести, – Феофан был суров.
Девочка укусила душащую ладонь и сердито выпалила:
– Не надо меня обижать. Я ничего не расскажу тете, даже если ты сделал что-то нехорошее, Коля.
– Вот, пожалуйста, – глаза Аскольда округлились. – Ты со своей ханжеской моралью внушишь девочке отвращение к плотской жизни. Ева, в том, что ты видела, нет ничего плохого. Этим занимаются двое – муж и жена….
Марков запинался, подыскивая слова, понятные десятилетней девочке. Неизвестно, чем мог бы закончится этот монолог, потому как сам оратор вконец запутался, только Фро перебила его.
– Значит, ты женишься на Дуняше, – сделало своё заключение дитя.
Аскольд опустил руку, отпуская сестру, и ласково улыбнулся.
– Иди, Ева, поиграй с Анетой.
Уходя, Фро услышала, как он тихо сказал Феофану:
– Наверное, в твоих речах есть доля правды.
Ефроксия вздохнула:
– Наверное, мне нужно знать больше.
– Когда у вас были последние «крови»?
– Пять дней назад.
– Это хорошо.
Выслушав практические откровения няньки, Фро пожала плечами, удивляясь сама себе – её не пугала вероятность стать матерью и покрыть позором седую теткину голову. Уж этого она не допустит! О чем она и сообщила растревоженной Настасье.
– Чой-то вы задумали, барышня, нехорошее.
– Топиться точно не буду. Отвратительное это занятие – тонуть. – Ефроксия засмеялась беспечно и весело, уж очень она постаралась. Если сильно напугать Настю, побежит к Агафоклее Алексеевне, как пить дать.
– Обращусь к Феофану, – продолжила Фро, прекрасно сознавая, что никогда этого не сделает. – Помогать заблудшим, оступившимся душам – его святая обязанность…. А, может быть, пойду к бабке Христе.