«Матерь Божья, – подумала в отчаянии Фро, – сейчас тетя сотворит что-нибудь страшное».
– Не сегодня-завтра сосватаю тебя за Тригорского, а ты лазаешь по деревьям, задираешь юбки выше колен, как дворовая девка…. Хороша супруга для генерала!
– Маменька, – Неточка не испугалась устрашающего вида родительницы. – Я не хочу замуж. А Тригорский стар, стар, стар!!
Девушка завизжала в голос, топая сафьяновыми туфельками, как козочка копытцами.
Фро пододвинулась поближе к сестрице. Анета такая импульсивная, может упасть и пораниться.
На Агафоклею Алексеевну сцена, разыгранная дочерью, не произвела должного впечатления. Мать 12-ти детей, она насмотрелась всякого. Что Неточка, её последнее, позднее дитя – девочка своенравная, она прекрасно знала. Госпожа Маркова отвернулась от визжащего дитя и произнесла громовым голосом, столь удивительным для хрупкого тела обладательницы:
– Настасья, отведи Анну Павловну в чулан, пусть посидит до вечера. А ты, Ефроксия, – дама живо повернулась к Фро, – отправляйся к себе и возьмись за пяльцы. Настя, проследи.
Агафоклея Алексеевна удалилась, царственно неся свою тщательно ухоженную и напомаженную голову. Тихий писк Фро: «Хорошо, тетя» не долетел до её ушей, но госпожа Маркова и не сомневалась в беспрекословном подчинении своим приказам.
После ухода maman в горнице сразу установилась тишина. Анета перестала визжать и улыбнулась сестре.
– Я тебя не выдала. Не то сидеть бы нам с тобой в одном чулане.
– Спасибо, дорогая, – Фро обняла сестру за талию. – Я не могу сидеть в запертом чулане, ты же знаешь. Я с ума схожу от страха.
– Ничего, – Неточка рассмеялась, – пореву пару часов в голос, и матушка сжалится.
– Наговорились? – Настасья, огромная баба с мощными плечами и тяжелой грудью, приблизилась к своим подопечным.
Девушки, отданные год назад под надзор этой бабе устрашающего вида после деликатной и умной мадмуазель Бенуа, испытали потрясение. Первое время они слезно умоляли Агафоклею Алексеевну не разлучать их с любимой гувернанткой, но она была неумолима. По её мнению, девиц, достигших 17-летнего возраста, учить было уже нечему. Настасья следовала за барышнями повсюду, как тень. И сегодняшняя ябеда, наверняка, была её рук дело.
– Веди, предательница, – Анета картинно заломила руки над головой, изображая отчаянье.