И когда я пыталась представить его себе… бога Устрашающего Конца, моего крестного… когда пыталась представить его настоящего, у меня ничего не получалось. Я не видела ни фигуры, ни образа, ни лица. Только окно, кусочки мозаики темных оттенков, клубящийся туман, плотную дымку и мрачную завершенность. Я видела смерть, но не жизнь.
– Пойдем, – повторил Берти и пошевелил пальцами. Будто я не взяла его за руку лишь потому, что не заметила. – Если мы и правда встретимся с ним, если он вернулся, мама не станет ругаться из-за порванных чулок. – Он просиял, радуясь такой невероятной удаче. – Вот видишь, как все хорошо получается!
Я обхватила его за шею и обняла с такой силой, что сама удивилась.
– Больше всего на свете я буду скучать по тебе, – прошептала я ему на ухо.
Берти тоже обнял меня, и только тогда я поняла, что дрожу как осиновый лист.
– Наверняка он тебе разрешит нас навещать, – тихо произнес он. – И я стану писать тебе каждую неделю, клянусь.
– Ты ненавидишь писать.
Горячие слезы потекли у меня по щекам.
– Ради тебя я согласен на все, – с жаром проговорил Берти.
Я взяла его за руку и не отпускала всю дорогу до папиной повозки. Но мы поехали в другой храм. Вовсе не к моему крестному.
– ПОЖАЛУЙСТА, ВСТАНЬТЕ В РЯД, – велела нам жрица таким мягким голосом, что было легко не заметить в нем скрытых жестких ноток. Ее холодные голубые глаза смотрели на нас из-под тонкой вуали, крепившейся к пяти острым лучам на головном уборе, со сдержанным любопытством.
Мы приехали в храм Разделенных богов. Мои братья и сестры бродили по внутреннему двору, разглядывали каменные стены, мозаику и огромные вазы, расставленные по периметру. Каждая ваза была разбита на мелкие кусочки и склеена так, чтобы трещины оставались на виду. Все казалось расколотым и разъятым на части, но в то же время цельным, как и боги, которым здесь поклонялись. От этих яростных ломаных линий у меня разболелась голова.
– Сестра Инес не будет повторять дважды, – нахмурилась сопровождавшая жрицу девочка в желто-зеленых одеждах послушницы. Она была совсем юной, вряд ли старше Берти, но у нее на лице отпечаталась ожесточенность ребенка, которому пришлось повзрослеть раньше времени. Ее карие глаза смотрели на нас с неприкрытым презрением. – Делайте, что она говорит!
Мы послушно выстроились в ряд. Я, как всегда, встала самой последней, в спешке задев Берти плечом. Мы с ним растерянно переглянулись.