А между тем на столе появились мисы с бараниной, свининой, тетеревами и зайцами печёными, серебряные блюда с лебяжьими, гусиными и икорными кушаньями и ковши с хмельными напитками.
Царь кивнул головой, и вся разухабистая братия, словно бы три дня не ела, радостно переговариваясь и смеясь, набросилась на яства.
И снова лилось вино, и заздравные кубки подносились самодержцу.
В самый разгар гуляний к государю неслышно подошёл дворовый воевода, Малюта Скуратов, и, приклонившись, шепнул что-то на ухо. Иоанн грохнул кулаком по столу и кинул посох в скоморохов:
– Пошли вон!
И те один за другим кубарем выкатились из палаты.
Привели мужика. Скинув шапку, упал он на лицо своё к ногам самодержца.
– Кто таков? – рявкнул Иоанн, глянув исподлобья.
– П-помилуй, м-милосердый г-государь-батюшка, холопа своего! Жилец Пётр я, родом волынец, – коченея от ужаса, назвался мужик. – Послужить тебе, великий государь, верою и правдою желаю.
– Говори всё без утайки! – не сводя глаз с посетителя, нетерпеливо застучал Иоанн пальцами по деревянным с золотой оковкой подлокотникам.
И Пётр заговорил.
– Пришёл я, милосердный государь царь и великий князь Иоанн Васильевич, подлинное ведение учинить. Новгородцы помышляют предаться польскому королю, Сигизмунду-Августу; тебя же, царь-батюшка, думают злым умышлением извести. И то правда истинная, а не ложь, что у митрополита Пимена уже и грамота заготовлена! – перекрестился доносчик и крест нательный поцеловал.
Стоящие вокруг вытянулись и онемели, глядя на Грозного – глаза сделались страшные, лицо свело судорогой, словно ужасный огонь зажёг внутренность его. Вскочил он, опрокинув кресло, и, сжимая кулаки, стремительно заходил по палате:
– Окаянные вселукавые души! Христоотступники! Задумали разнести русскую землю! Дьявол им сопутствует! – рычал Иоанн, скрежеща зубами.
Остановившись, полыхнул взглядом на Малюту и леденящим кровь низким голосом произнёс:
– Собирай рать, Григорий! Головы рубить будем! Заплатят мне мятежники за измену своей кровью!
– Слушаю, великий государь! – вскинулся воевода и, грохоча сапогами, выбежал из палаты.
* * *
Заковала зима земли, воды и всю Русь Святую в ледяные латы – и двинулся Грозный со всем двором и с полутора тысячью стрельцами в карательный поход на грешные поселения русские.
Погром начали с границ тверских владений, с Клина. С обнажёнными саблями, как на битву, ворвались государевы всадники в мирный город, убивая кого попало, наполняя дома и улицы мёртвыми телами несчастных жителей.