— Шутишь! — недоверчиво воскликнул Эннеари.
— Если бы! — вздохнул принц. — Илмерран... ну, тот гном, что
учил меня географии... он все, бывало, говорил, что наследник
престола должен знать свои родные края, как свое родное наречие.
Наизусть. Не обинуясь тем, какое слово молвить и на какой камешек
ступить. До последнего звука и до последней песчинки. А если я,
налаион ленивый, буду знать хуже, то подзатыльников мне не
избежать. Знаешь, какие у гномов подзатыльники увесистые?
— Представь себе, знаю. — Эльф непроизвольным жестом поднес руку
к шее. — У меня тоже был наставник из гномов... тоже, кстати,
Илмерраном звали. До чего все-таки гномы больно дерутся!
Лерметт представил себе, как гном — тот ли самый Илмерран, тезка
ли — сердито подпрыгивает, пытаясь залепить долговязому эльфу
подзатыльник, и расхохотался. А когда он отсмеялся, мысли его
приняли более практическое расположение.
— Послушай, — объявил он не терпящим возражений тоном, — раз уж
мы теперь знаем, когда и куда мы выбираться будем, пошли
завтракать. Я со вчерашнего утра не ел, между прочим. И лезть
натощак по отвесной стене решительно не намерен.
— И правильно, — одобрил эльф. — После как-нибудь прокормимся, а
сейчас можно и поесть. Давай котелок, я снегу наберу, воды
натопим...
— Сейчас. — Принц нырнул обратно в пещеру и снова высунулся уже
с котелком в руке. — Держи... о-ох!
— В чем дело? — слегка встревоженно спросил Эннеари — но Лерметт
не мог ответить. Просто-напросто не мог.
В утреннем полусумраке пещеры Лерметт к эльфу не особо и
приглядывался — а после смотрел только на ледовый завал. Теперь же,
протягивая котелок, он увидел Эннеари в упор. Лицо его увидел.
Давешней раны на щеке не было. Шрама — тоже.
— Да что случилось-то? — Эннеари забеспокоился уже всерьез.
Вместо ответа принц протянул руку, почти коснувшись пальцами его
еще вчера израненной щеки.
— Ах, это? — с облегчением усмехнулся Эннеари. — Я же говорил,
что никакого рубца не будет. Мы, эльфы, живучие — а рана, в
общем-то пустяковая. Не совсем царапина, но почти.
Царапина? Лерметту представился широкий развал раны, почти
распоровшей щеку надвое. Неужели ему вчера с перепугу просто
показалось?
Они с большим аппетитом позавтракали круглыми лепешками,
успевшими за вчерашний день слегка зачерстветь — впрочем, такие
лепешки, по уверениям принца, оказались еще вкуснее свежих, чему
Эннеари был вполне готов поверить. Затем настал черед воды. Сперва
ее натопили, чтобы утолить жажду, затем — чтобы заполнить фляги, а
под конец — чтобы умыться. Особенно долго умывался Эннеари — не
только водой, но и снегом, сдирая последние остатки побуревшей
запекшейся крови. Он даже голову вымыть ухитрился, старательно
пропуская мимо ушей ехидные предостережения Лерметта — дескать, он
таким манером отморозит себе то, что заменяет эльфам мозги, после
чего наверняка помрет и будет чувствовать себя плохо. Подначки
принца Эннеари проигнорировал, волосы высушил над костром и
чувствовал себя преотлично. Ведь, что ни говори, а прическа из
слипшихся кровавых сосулек, намертво приклеившихся к черепу, очень
и очень неудобна.