Лесной великан остановился и попятился.
- Вила, - пробасил он. – Опять чертяка клятый надурил, ведь
говорил, что нявкин одминчук…
- Срыгни, несытый, потерча и не барысь, - приказала вила.
- Так что мне, с пустым брюхом оставаться?! – угрюмо спросил
Чугайстер.
Зашлёпали по листьям дождевые капли. Высоко в небе грянул
громовой раскат, лесной великан громко фыркнул, как лошадь.
- Сказать тебе, как ты умрёшь? – криво улыбнувшись одним уголком
рта, спросила Аля, и пошла на Чугайстера, которому была чуть выше
пояса. – Или просто изувечить?
- Да погоди ты! – замахал руками Чугайстер, отступая. – Раз
надо, значит надо, так и скажи, а ты сразу смерть пророчить…
Его лицо напряглось и покраснело. Он согнулся пополам, снова
распахнул свою громадную пасть, сунул туда целую руку чуть ли не по
локоть и с жутким, ревущим блёвом вытащил за слипшиеся волосы
бесчувственную, всю покрытую слизью Полодянку. Он аккуратно, как
кот - дохлую мышь, положил потерча к Алиным ногам. А затем встал на
четвереньки, и начал пятиться, не сводя с Али настороженного
взгляда.
Голова его удлинилась и превратилась в звериную морду. Белый как
лунь волк поджал хвост и юрко скрылся в зарослях орешника.
Стучал, хлестал по листьям ливень. Алька опустилась на колени
рядом с Подолянкой и рукавом своего красивого белого платья вытерла
ей лоб, глаза и щёки. Ласково подула в лицо, и Подолянка открыла
серые глаза с жёлтыми точками возле зрачков. Такие, как у
матери.
- Я померла, сим рокив тут була, - сказала она, обводя рукой
вокруг себя, – Кожен рик на Трийцю до мамки летала, просила хреста.
А вона мэнэ не бачила и не хрестила, то я на луг пишла, людэй
зводыты, як мэнэ саму звэлы. Шисть рокив там ходыла, покы ты,
сестро, зростала.
- Сестрён, полетели к мамке? – спросила Аля.
Девчонка кивнула и сморщила впервые чистую мордаху.
Алиса взяла её на руки, девчонка уцепилась за шею. Выбравшись с
нею из овражка, Аля распахнула крылья за спиной и спрыгнула вниз. И
вверх, навстречу дождевым струям. Дыхание на секунду перехватило, и
тут же затопило знакомой, ликующей радостью полёта. Ветер несся
навстречу Але, а она, огромной птицей, неслась сквозь ливень и вода
отскакивала от её платья, волос и мощных крыльев.
- Держись крепче! – крикнула она Подолянке, и так висевшей на
шее цепко, как обезьянка.