А когда вернулись с поминок – их
ждала новая неприятность. Посреди двора, на залитом кровью снегу,
лежал Мухтар, с разрезанным горлом и вспоротым брюхом. Собачьи
внутренности ещё дымились теплом, но пёс был мёртв.
– Боже святый! – всплеснула руками
баба Оксана. – Посреди бела дня собаку зарезали! Отнеси, Настя,
хлиба в лис, на откуп…
– Молчите! – оборвала бабку мать. –
Пойду, капканы поставлю.
– Да не поможуть капканы от сатаны! –
продолжала бабка. – Правду говорят, что покойник на откупе был!
– Молчите!!! – крикнула мать и
залилась слезами.
– Я закопаю на огороде! – предложил
Никита.
– Нет. В дом иди, – отрезала
мать.
Позже Никита видел из окна, как она
ходит по двору. Утаскивает куда-то Мухтара, заливает водой кровавый
снег и расставляет у забора и за амбаром выпаренные, очищенные от
смазки отцовские капканы, которые с лета лежали под крыльцом. Он
наблюдал, как аккуратно снимает снег мать, а мёртвые звери со стен
наблюдали за ним.
Что-то от Никиты скрывали…
Телевизор бабка Оксана включить
запретила, компьютер тоже. Ни каналами пощёлкать, ни в игру
сыграть. К друзьям на село – тоже не ходи. Хорошо, хоть камин
разожгли. Особо Никита не боялся, но ждать ночного воя было
неприятно.
Белели завешенные простынями зеркала,
молча скалились звериные головы. На столе в чисто убранной после
похорон гостиной стоял портрет отца в чёрной ленте, рядом – стакан
воды, покрытый ломтем хлеба.
Никита, опасливо поглядывая на
головы, уселся в кресло и принялся листать космический атлас, как
тут в стекло легонько постучали. Он насторожился и отложил книжку.
В комнате матери что-то говорила баба Оксана, да выщёлкивали
настенные часы, гоняя секунды. Стук не повторялся. Никита с
облегчением вздохнул и перевернул глянцевую страницу с фотографией
«Челленджера», но тут постучали снова. Легонько, еле слышно. Он
скорее почувствовал вибрации стекла, чем услышал звук. Сердце
ёкнуло. Мальчик уронил атлас, протянул руку и быстро выключил в
комнате свет.
Что-то шуршало по стеклу, в темноте,
со стороны холодной звёздной ночи.
Никита на цыпочках подошёл к окну и
осторожно выглянул в щель между тяжёлыми шторами.
На него глядел лобастый, длинномордый
волк. В стекло скреблась мощная лапа. Чутко прислушиваясь, торчали
уши, глаза отсвечивали мёртвым жёлтым светом. Зверь словно
проверял, есть ли кто-то в комнате. Некоторое время он смотрел
прямо в глаза похолодевшему от ужаса Никите. Затем убрал с
наличника лапы и бесшумно канул во тьму.