Она звонко расхохоталась.
«Если наши женятся – деревья с корнем
– полосой! – добавила лисунка. – Как спички валятся! Буревий
поднимем, выть станем, разворотим всё на версту! Село-другое
паводком зальём, столбы повалим. Погуляю на славу!»
«А мы?» – спросил Никита.
«Не возьму, – тряхнула головой она. –
Брат над своими пастырь»
Когда самый край укрытого дымкой неба
осветило солнце, рыжие блики окрасили сырые верхушки и лес перестал
быть ночным скопищем запахов и звуков, лисунка обернулась в
огненную крылатую змею, тонкую, как кнут. Сверкнув боками, она
улетела в рассвет. Длинный хвост мелькнул вдали, извился, словно и
в небе лисунка продолжала играть своим пугом, затем всё
исчезло.
Стая сразу осиротела без её смеха,
беготни, ругани и ласки. А Никита свободно вздохнул.
«Хочу домой, – подумал он. – Пойду
чуть позже. Хоть издали на маму посмотрю…»
На флажки Никита наткнулся в получасе
бега от днёвки. Не сразу понял, что это трепещет между деревьями,
испугался и замер. А когда разглядел тонкую верёвку, натянутую
меньше чем в полуметре над подтаявшим снегом, испугался ещё больше.
Она тянулась по стволам, по кустам, и кругом висели предательские,
трепещущие куски красной тряпки. Видимо, стаю зафлажили ещё с утра.
Значит, у тропы сидят с ружьями, и вдоль оврага сидят... Никита,
осторожно принюхиваясь, быстро пошёл вдоль оклада назад, к стае.
Так и вышло, как он думал. Метров через тридцать Никита заметил
первого стрелка. Это был знакомый егерь, отцовский приятель. Судя
по запаху, с вечера трезвый и встревоженный…
Никита тихо обошёл его сзади, тенью
мелькнул среди ёлок, и вскоре увидел ещё двоих, которые прятались.
Незнакомого охотника, и мужика, чей каракуль порезала стая. «Как
странно, – подумал Никита отвлечённо. – И у нас стрелки и
загонщики. Только теперь добыча – мы».
Если бы лисунка осталась со стаей –
ничего бы не случилось...
Если бы простила неотданный
откуп…
И не появилась в жизни Никиты…
Вдруг загонщики встали, заговорили
громко, захлопали в ладоши, и пошли вперёд, в сторону днёвки.
Никита услышал, как тревожно снимается его стая. Волки стали
убегать прямо под ружья, ждущие на той стороне обклада, у ручья. Он
бросился вперёд – догнать своих, увести, развернуть! Но оттуда
затрещали выстрелы, солидные и жирные, словно точки в конце жизни.
Никита метнулся назад – и налетел на загонщика. Это был «овечий
вдовец», как называл его Никита. Не теряясь, тот вскинул ружьё и
выстрелил.