Люди боялись меня, хоть я и старалась держать дар в тайне. Они чувствовали, что я «не такая». В школе обо мне шептались: «Она ведьма», «Странная», «Лучше держаться подальше». Каждый раз, когда я пыталась кому-то рассказать, мне не верили.
Но больше всего мне причиняли боль мои родители. Они не принимали меня, не понимали, пытались лечить. Спустя годы бесполезных попыток сделать меня нормальной, первым сдался отец, он ушел, не сказав ни слова. Я больше его не видела, мама рассказывала, что он живет где-то за границей, у него новая семья.
Мама держалась долго, я только замечала, что со временем она все больше отстранялась от меня, словно возводила толстую стену между нами. Когда мне исполнилось восемнадцать, она сообщила, что выполнила свой материнский долг передо мной и больше ничем мне не обязана. Я все поняла, тихо собрала свои вещи и ушла. Она действительно старалась и я ей за это была благодарна.
В детстве я мечтала, что кто-то поймет меня. Кто-то, кто не боится своих собственных историй, кто не убегает от своей боли, кто готов увидеть меня такой, какая я есть. Может быть, тогда мой дар перестал бы быть таким тяжелым для меня. Может быть, я перестала бы быть одна.
Я не знала, что стоило лишь немного подождать, и судьба даст мне шанс. Да, я нашла такого человека, хоть и не сразу, но он стал моим единственным другом – Даниил, он принимал меня такой, какая я есть.
Он всегда говорил:
– Алиса, ты не странная. Ты видишь то, что другие боятся увидеть. Это делает тебя особенной.
Я всегда хотела быть нормальной. Хотела обнять друга, не зная, какие у него тайны. Хотела взять в руки красивую вазу в магазине и просто подумать: «Какая она красивая», а не видеть, как она разбивалась о пол десять лет назад. Хотела прикоснуться к человеку – просто так, чтобы почувствовать тепло, а не груз всех его сожалений и боли.
Но этого не было.
Я жила с этим. И хотя мои руки иногда тянулись к вещам, а сердце – к людям, я чаще всего их удерживала. Потому что я знала: не все истории должны быть увидены и рассказаны.