Не смог. Не уверен, смог бы я сейчас в целом вставить нож в сопротивляющееся и полное неистового стремления жить тело, но этому не суждено было случиться сегодня. Стоит продумать, как к этой псине подкрасться – сделать это не так-то просто, как мне казалось. Сволочь меня за сто метров чует и тут же рычать начинает. Эх, жалко у меня яда какого нет. С другой стороны, Джеффрис сегодня снова взял её с собой на маяк, так что, может, и не придётся. Нет, придётся решительно. Но сначала план. Сначала план. Кстати говоря, придётся на некоторое время завязать с записями, поскольку это последняя кассета, и я даже не уверен, что успею наговорить всё, что хотел сегодня. На днях займусь собакой и, может, трупами. Дела эти совершенно отвратительно, но необходимы. Маяк горит. Хорошо горит. Вовремя. Чувствую наслаждение от каждого поскрипывания и стука – слышу я их отчётливо хорошо. Тик. Тик. Тик… – это грузик медленно опускается. Вид из моего окошка пускай и не полный открывается, но уж какой есть. Сделаешь больше – старикан точно мимо не пройдёт. Заметит. Морковь, вопреки моим ожиданиям, надоедает быстрее картошки. С другой стороны, в сыром виде она намного вкуснее. Последние два дня не утруждаюсь в готовке – так и керосин не тратится, и хоть какое-то разнообразие появилось. Темнота вокруг начинает меня убивать, словно постоянно сгущаясь. Я стал лучше в ней видеть, но первый дневной свет теперь больно бьёт по глазам всякий раз, как проникает внутрь. Подумываю закупорить чем-нибудь единственное отверстие в моей лачуге, но не уверен, что так мне будет достаточно кислорода. В общем, буду ждать посылки с континента и вести письменный табель. Пока всё. Конец записи.
Вечно сомневающегося человека можно сравнить с тварью, живущей на дне колодца – для неё светлое время наступает только лишь в полдень, когда солнечные лучи проникают в скважину, если та не прикрыта навесом. Неуверенные люди сродни этому существу бояться пробовать и рисковать – вылезать из колодца трудно и требует больших физических усилий, что чаще всего ленно и отлагаемо. Так они и живут, наблюдая свет раз в сутки и с каждым днём всё больше смиряясь со своей судьбой, считающие, что старания не приведут ни к чему, кроме лишних ушибов и переломов. Переживут они и навес над отверстием, и даже если в колодце не останется воды для поддержания жизни – будут стонать, жаловаться и рыдать, но вылезти не попробуют. Даже если скважину решат засыпать землёй.