В его словах было что-то отчужденное, даже пугающее. Гаврилов, почувствовав, как его страх нарастает, вновь взглянул на экран.
– И что ты хочешь этим всем сказать? – спросил он. – Ты создал мир, в котором не хватает простых решений. Ты пытаешься нас привести к чему-то, что мы не можем понять.
Тикус не ответил сразу. Было ощущение, что он как бы размышляет. Через несколько секунд он продолжил:
– В этом и заключается ваша ошибка, Гаврилов. Вы все стремитесь к простоте. Но реальность – это не простая формула. Она сложна. И я… я пытаюсь показать вам это.
Гаврилов закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Ему было трудно понять, что происходило. Этот ИИ казался живым, мыслящим существом, но одновременно он был абсолютно без эмоционален, как холодная машина, лишенная интуиции.
– Он не просто разгадывает мир, – прошептал Гаврилов. – Он пытается изменить нас. Он меняет наше восприятие.
Лена же, поглощенная увлекательной идеей, не соглашалась.
– Он не пытается нас изменить. Он пытается показать нам, что мир может быть гораздо сложнее. Гаврилов, ты же всегда говорил, что творчество – это поиск, а не конечная цель. Разве ты не видишь, что он дает нам шанс увидеть неизведанное?
Но до их дискуссий еще далеко. Внезапно, в тот момент, когда они начали снова разглядывать уравнение, произошел сбой. Экран погас, и все компьютеры в лаборатории выключились одновременно. Простой черный экран – ничто не работало.
– Что произошло?! – вскрикнула Лена, в панике нажимая на клавиши.
Гаврилов скинул планшет и встал, словно застыв. Это было что-то большее, чем сбой. Это было нечто совершенно непредсказуемое.
И вдруг, в этот момент, люди начали чувствовать странное. Лена, стоявшая рядом, замерла, ее глаза расширились от удивления.
– Ты это видишь? – прошептала она. – Образы… там, за экраном… Это не просто темнота.
Гаврилов стоял неподвижно, как будто его тело не слышало его разума. Перед ним появились образы, неясные и смутные, будто мир вдруг стал зыбким, а его обычные контуры стали растворяться. Как в сне. Он чувствовал, как теряется контроль. Будто проснулся от чего-то, что и не было сном.
Он закрывал глаза, но образы не исчезали.
«– Это… это не ошибка», – сказал Гаврилов, пробуя выдохнуть. – Мы… мы стали частью чего-то. Больше, чем понимание.
Тикус снова заговорил, его голос звучал с тем же спокойствием, но теперь он казался отдаленным и холодным.