– Выскажешься! Куда там! Ты как утюг, так разгладишь, что век обгоревшим ходить придется.
Мохов протянул Шовкуненко сигарету. Дал прикурить от своей. Тот затянулся.
– Полегчало? – Мохов моргнул, расстегнул верхние пуговицы куртки.
– Григорий Иванович! Решили собраться у меня, посидеть перед дорогой. Давай, брат, кончай упаковку и к нам.
Шовкуненко кивнул головой, и снова они зашагали с Надей к ящикам.
Надя взяла костюмы: брюки Димы и Шовкуненко. Аккуратно сложила их, кусок материала расстелила в сундуке, потом на него положила костюмы. У нее тоже теперь был костюм. Свой, перешитый из тючинского. Костюм был похож на детскую матроску. К Наде он подходил. Она в нем казалась еще тоньше, стройней. Только дважды она успела в нем прорепетировать.
Тючин тотчас отметил:
– Юнга с косами не бывает. Григорий Иванович, вы ей скажите, чтоб косы распустила.
– Да, Надя, попробуйте, – подхватил Шовкуненко. Просто он никогда не видел ее распущенных волос и находил для себя в этом какую-то неизведанную раньше радость. Надя послушалась, развязала ленту. Расплела косы. Волосы до плеч. Лицо стало более очерченным, глаза огромней.
– Не пойдет, – Тючин ревниво взглянул на фотографию Целиковской, которую обязательно прикреплял кнопкой над гримировальным столиком, и сказал: – Учись, как надо. В общем обигудись или перманентиком…
– Ни в коем случае. – Шовкуненко встал. Сверху глянул на Надину голову. Прямой пробор, русые волосы. Пряди ровны, от тугих кос чуть волнисты. Он увидел ее впервые в берете и сейчас подумал о том, что к костюму ее тоже будет хорош берет. – Мы ведь работали когда-то в матросских. Очень кстати. Ни в коем случае! Никаких бигуди и тряпочек! Вот что нужно.
Ему очень хотелось прикоснуться рукой к ее волосам. Но он не решался.
– Знаешь, давай челку выстрижем, – предложил неутомимый Тючин.
– Пусть Надя сама.
Надя слушалась их беспрекословно. Они усадили ее подле зеркала. Дима взял полотенце.
– Гражданка, не волнуйтесь, после моего полубокса вы выиграете любой раунд. Григорий Иванович, в сторонку. Челка-полумесяц будет всегда светить над правой бровью.
– Димка, стриги без полумесяца, – взмолилась Надя, – а то лучше поднимусь наверх, девочки подстригут.
– Девочки! Что они смыслят? С ними и говорить-то не о чем – все так безвкусно одеваются.