Клавдия Степановна была женщиной средних лет, суетливой, жизнерадостной и, как показалось Софье, доброй, хотя и уставшей.
– Ты, Сонечка, не переживай, – щебетала она, перебирая на столе документы, – мы уже подыскали тебе местечко, тебе должно понравиться.
Софья и не переживала, если честно. Она уже поняла, что Клавдии Степановне она тоже не нужна, поэтому просто сидела напротив неё на лавке и смотрела в окошко. А что, если ей не местечко нужно, а человек? Чего ей то местечко…
– …Свято-Еввинский монастырь, – знакомое название выдернуло Соньку из раздумий, – мне сказали, вы с бабушкой часто в местном храме на службах были, так что место даже знакомое, как будто, да?
– Чего, монастырь? – переспросила она.
– Да ты меня совсем не слушала! – всплеснула руками Клавдия Степановна, но не со злостью, а просто от избытка чувств и живости темперамента. В следующую секунду она взяла Сонькины руки, лежащие на столе, в свои, чуть сжала их и ободряюще улыбнулась, – ничего, я понимаю, Сонечка, тяжело пока, но мне нужно, чтобы ты меня послушала. Я говорю, что есть возможность тебя определить в Свято-Еввинский монастырь. При них приют есть, я уже с настоятельницей пообщалась, они готовы тебя принять. Будешь среди других деток жить, к вере приобщаться, образование получать. Поверь мне, это лучше, чем государственный приют или интернат. А с 15 лет сможешь в послушницы пойти, ну, если захочешь, конечно. Понимаешь?
– Понимаю, – ответила Сонька.
– И?
– Чего? – Софья растерялась.
– Мне нужно твоё согласие.
– Моё? – недоверчиво протянула девочка.
– Ну а чьё же?
– Не знаю… бабы Вали.
Клавдия Степановна грустно улыбнулась и вздохнула:
– Баба Валя, к сожалению, не является твоим законным представителем или опекуном. С момента смерти твоей бабушки, за неимением других родственников, интересы твои представляю я. Но я против твоей воли ничего решать не могу и не хочу. Поэтому ты сейчас подумай хорошенько и скажи мне, согласна ли ты пойти в приют Свято-Еввинского монастыря, к матушке Евникии?
Сонька вдруг очень разволновалась, подскочила с лавки и стала ходить по комнате из угла в угол. Клавдия Степановна молча, с сочувствием наблюдала за девочкой. А Сонька думала: это же настоящее, важное Решение, и ей надо принять его самой, нет рядом ни бабушки, ни учителей. Они и правда с бабулей часто ходили в храм Свято-Еввинского монастыря, и было ей там хоть и скучно, зато уютно и покойно. Сонька любила запах ладана, дрожащий свет свечей, торжественную атмосферу службы, и даже батюшка Тихон, обычно ведущий там службы, казался ей добрым и приятным дядькой. Будет ли в приюте так же? Она не знала. Но она запомнила слова Клавдии Степановны о том, что это лучше, чем в государственном приюте или интернате. А Клавдии Степановне должно быть виднее. Сонька остановилась, повернулась к сотруднице опеки, сжала кулачки и уверенно произнесла: