Горы сомкнулись вокруг стоянки плотным кольцом, словно желая защитить таинство рождения от всего остального мира. Их тёмные силуэты на фоне вечернего неба казались фигурами древних воинов, застывших в вечном карауле. А может, это и были они – духи предков, пришедшие охранять появление на свет нового человека?
Бирназар бий, узнав о начавшихся родах, вдруг изменился в лице – словно маска суровости спала с него, как спадает снег с горных склонов весной. В его глазах промелькнуло что-то такое, чего никто раньше не видел в этом жёстком человеке – тревога, забота, почти отцовская нежность. Он отдавал распоряжения негромко, но твёрдо, и в его голосе звучала та особая властность, что рождается не из силы, а из понимания ответственности за чужую жизнь.
"Разбить юрту! Самую лучшую! И чтобы всё было как положено!" – его слова разносились по долине, отражаясь от скал, словно сами горы повторяли его приказы. Джигиты бросились исполнять поручение, и вскоре белая юрта выросла в центре лагеря, как вырастает первый подснежник на проталине – неожиданно и словно сама собой.
Старая Акак, главная среди женщин каравана, уже хлопотала внутри. Её морщинистое лицо, подобное коре векового карагача, хранило память о сотнях рождений, при которых она помогала. Её руки, сухие и крепкие, как корни горных трав, знали своё дело лучше, чем знает свой путь река, текущая к морю.
Ночь опустилась на долину незаметно, как опускается туман в горные ущелья. И сразу всё изменилось – звуки стали громче, тени длиннее, а звёзды ярче, словно сам мир затаил дыхание в ожидании чуда рождения. Крики Айжаркын разносились по долине, отражаясь от скал, сливаясь с завыванием ветра в какую-то древнюю песню – песню жизни и боли, песню матерей всех времён.
Женщины в юрте двигались бесшумно, как тени. Их шёпот был подобен шелесту осенней травы – такой же тихий, такой же древний. Они передавали друг другу нагретые у огня тряпицы, целебные отвары, собранные ещё в начале пути травы. Их руки творили древний танец помощи роженице – тот самый танец, которому научила их когда-то мать-земля.
"Терпи, светик, терпи," – шептала старая Акак, вытирая пот с лица Айжаркын. "Так же терпели твоя мать и мать твоей матери. Так же будет терпеть твоя дочь, если родится дочь. Такова наша женская доля – через боль приносить в мир новую жизнь."