делать?
– Я ступлю на земли того острова проклятого, и, коли найду тех троих
безбожников, именем Господа – спасу их души! Они или обучатся словам
Господа нашего, или встретятся с Ним. Я полагаюсь, капитан, на вашу
твёрдость духа как на дополнительное подспорье в этом деле.
– Там, святой отец, – послышался голос Якова, который уже взял курс на
остров, – вам придётся полагаться на что угодно, только не на наше
судно!
Заявление это сквозило неслыханной дерзостью даже по меркам всех
предыдущих выходок Якова.
– На расстоянии метров трёхсот от берегов того острова – всюду мель, так
что ни одно судно туда не подойдёт достаточно близко. Придётся вам, святой отец, погрузиться в шлюпку и поработать вёслами.
– Яков! – к нашему всеобщему удивлению, громыхнул голос капитана. –
Что ты себе позволяешь?! Ваше преосвященство, не стоит беспокоиться
об этом обстоятельстве! Я распоряжусь, чтобы один из наших матросов
сел на вёсла.
Я поспешил отказаться от этого жеста доброй воли, сообщив капитану и
штурману, что сам буду на вёслах, что труд физический не чужд рукам моим и
никакие препятствия не остановят меня на пути к осуществлению этой
новообретённой миссии.
Очертания острова стали различимы ещё задолго до того, как мы
приблизились на достаточное расстояние, дабы я мог перебраться в лодку.
Вопреки моим представлениям, этот остров не имел ничего общего с тем
местом, кое рисовало моё воображение после рассказа Якова. То был
обыкновенный клочок земли, как и многие другие, разбросанные в этой части
океана, зовущейся Торросовым. Однако при существенном приближении к
острову от внимания моего не укрылось, сколь нетипичная растительность
покрывала этот клочок земли. В отличие от остальных островов в этой части
океана, остров трёх отшельников изобиловал лиственными деревьями, своим
видом так разительно походившими на леса в наших родных землях, коих я уже
тогда не видал довольно долго.
Возможно, тому виной волнение, закравшееся в сердце моё, сиюминутная
слабость, но почудилось мне, будто и ветерок заиграл вблизи острова
знакомыми ароматами весеннего леса. Я, как слуга Господа, не позволил
иллюзиям укорениться в моём сердце! Отогнав прочь это смятение, я поспешил
распорядиться подать мне лодку. Навалившись на вёсла, я правил к берегу, глядя, как уменьшается наше судно по мере моего отдаления.