Я попросила письмо, которое оставила для меня мама. Разумеется, я о таком не забыла.
Папа прикинулся, что ничего не понимает, и спросил, о каком письме речь.
Но под моим напором ему все-таки пришлось признать, что оно действительно было. Якобы он просто забыл, куда его положил, и тут же пообещал, что как вспомнит, так сразу отдаст.
Я восприняла это как отговорку и объявила ему об этом прямо.
Папа мгновенно вышел из себя и хлопнул по столу, не прочь что-нибудь швырнуть. Он даже поднял уже было стакан, но вовремя остановился.
– Я – твой отец! Ты – моя дочь! Ты потеряла маму, я потерял жену, мы одинаково страдаем! Почему ты не можешь войти в мое положение и пристаешь из-за какого-то письма?!
Он так разозлился, что позеленел, при этом я едва не попала ему под горячую руку.
Увернувшись, я уставилась на него твердым неподвижным взглядом.
Впервые в жизни между мной и отцом возникла такая неловкая ситуация, у меня, можно сказать, душа ушла в пятки.
Чем больше он распалялся, тем все становилось хуже – и тем сильнее мне хотелось увидеть письмо.
Наконец он согласился, отпер ящик стола, вынул письмо и положил на угол.
– Вот, читай!
Сказав это, он схватил портсигар и вышел вон.
Основное содержание маминого письма сводилось к следующему: ее всегда мучил тот факт, что я не являюсь ее родной дочерью. Но она решила, что будет неправильным уносить эту тайну с собой. Моя настоящая семья проживала в Шэньсяньдине, и я даже видела своего родного отца, это тот самый «дядюшка», что изранил себе ноги во время моего спасения. Если я хочу разузнать, как так произошло, что я стала Фан Ваньчжи, то лучше всего спросить о том у моих настоящих родителей. Разумеется, дабы не травмировать себя, я имею право ни о чем их и не спрашивать, не менять имени и продолжать жить вместе с приемным отцом, и дальше считая своим домом Юйсянь.
«Ваньчжи, ты должна быть твердо уверена: и твой папа Цзысы, и я – мы оба на сто процентов считаем тебя родной дочерью! Теперь, когда меня не стало, его любовь к тебе будет только крепнуть, и никак иначе. Ты в полном праве сама решать, какие отношения тебе иметь с родственниками из Шэньсяньдина, с папой Цзысы и с нашим домом в Юйсяне. К тому же я считаю, что твой выбор никоим образом не связан с моралью. В конце концов, что было, то прошло, вся эта правда о прошлом не должна отражаться на реальной жизни. Взять хоть твоих родных родителей, хоть приемных, такова была наша судьба. А смысл судьбы, какой бы короткой или длинной она ни была, – в том, чтобы действовать согласно зову своего сердца, всё остальное значения не имеет…»